Татьяна Грай: Сайт фараона

Вытащив сумку (весьма увесистую) и опустив полку, он поспешно спрятал свою добычу за полосатым рулетом матраса наверху и, приведя в порядок сползшую постель, снова улегся. Однако попутчица не спешила возвращаться. То ли засела в туалете надолго, то ли решила погулять, подышать воздухом чуть более свежим, чем в купе.

Наконец девчонка вернулась и с каким-то странным фырканьем забралась под одеяло. Может быть, замерзла, подумал он, хотя вряд ли, тепло, а на ней такая хламида... Он ждал, пока попутчица заснет. Поскольку она снова закуталась в одеяло с головой, он уже не таился, а просто лежал, глядя на верхнюю полку. Светало, и детали обстановки все отчетливее прорисовывались перед его глазами. Впрочем, обстановка была самая что ни на есть купейная, стандартная донельзя. Унылые бежевые стенки, темно-коричневый лидерин, прикидывающийся кожей... полочка-сетка, крючки для одежды... на двери зеркало. Он подумал, что надо бы встать и посмотреть на себя... но тут из-под одеяла напротив донеслось:

- Вы, похоже, не спите, а?

- Да вроде бы не сплю, - откликнулся он без особой охоты. Но и молчать не стоило, раз уж девчонка его поймала.

- Это хорошо. - Голос у попутчицы оказался мягким, с легкой хрипотцой - но хрипотца могла быть и временным явлением, девчонка еще не до конца проснулась. - Я, видите ли, привыкла рано вставать, а в поездах все дрыхнут чуть ли не до обеда... ну, неприятно же людей беспокоить.

- Вы меня не обеспокоили.

- Ну и отлично. Скоро какая-то станция... только мы там стоим всего пять минут. А мне все равно хочется выйти. Рассвет начинается.

- И что? Вы никогда рассвета не видели? - Он сбросил одеяло и сел. Разговаривать лежа ему почему-то не нравилось. Но попутчица продолжала лежать, закутавшись с головой, и только клочья черных волос выбивались из-под одеяла, образуя густые кляксы на серовато-белой подушке.

- Почему же, видела, и не раз. Только рассвет всегда разный. Я люблю снимать восходы и закаты.

- Вы профессиональный фотограф?

- Нет, не сказала бы. Просто мне нравится фотографировать. У меня куча альбомов.

- Тогда, наверное, вам нужно одеться и подготовить фотоаппарат?

- Нужно, конечно... хотя вообще-то время еще есть. Еще с полчаса, по-моему. Сейчас сколько?

Он посмотрел на часы.

- Половина шестого.

- Ага, еще полчаса. Ну, все равно... вы не могли бы отвернуться на минуточку?

- Я лучше выйду, - сказал он, вставая.

В коридоре, само собой, никто еще не показывался, двери всех купе были плотно закрыты. Справа доносился мощный басистый храп, который не в силах был заглушить даже стук колес. Он позавидовал человеку, способному в любой обстановке спать, как дома. Сам он был на такое не способен...

Не способен?

Да, почему-то он чувствовал уверенность в этом, хотя и не мог вспомнить ни единого эпизода из той своей жизни, что осталась где-то там, на станции, с которой отправился поезд... а может быть, он сел не на конечной остановке, а по пути? На каком-нибудь крошечном полустанке, затерянном в лесах, и поезд стоял там всего минуту, и он отчаянно спешил, закидывая в вагон гигантский чемодан... да ну, чушь какая-то. Кто это на полустанках садится с такими чемоданами? Или он сел в городе, или чемодан и в самом деле чужой.

Скорее бы девчонка ушла в тамбур, ждать момента... пусть себе снимает восходы и закаты, лишь бы дала ему возможность заглянуть в сумку. Может быть, там найдутся какие-то документы? А может быть, документы лежат в том огромном кожаном чемодане... только теперь он сообразил, что чемодан вполне может принадлежать ему - такая вещь отлично сочеталась с "Ролексом" на его запястье. Интересно, что же там внутри? Мешок бриллиантов?

Он стоял у окна, глядя поверх занавесок на проносящиеся мимо пейзажи. Да, сейчас именно лето, середина, наверное... Стало уже достаточно светло, чтобы можно было рассмотреть: вдоль железной дороги тянутся заросли иван-чая в цвету, кое-где мелькают ромашки... А дальше - равнина, на ней редкие перелески, вон там, похоже, овраг... вдали, на фоне постепенно золотеющего неба, обрисовались черные силуэты многоэтажек... да, похоже, поезд походил к не слишком большому городу.

Наконец за его спиной коротко и противно скрипнула, отъезжая вбок, дверь купе. Он повернулся. Девчонка небрежно связала свою черную гриву ярко-красной атласной лентой, натянула малиновый бесформенный джемпер легкий, связанный из хлопчатобумажной нити, - и поношенные черные джинсы. На ногах - древние кроссовки. Девчонке, пожалуй, и пятнадцати-то лет не было... от силы четырнадцать, хотя она изо всех сил старалась выглядеть старше своих лет. На ее тонкой шее висел на крепком кожаном ремешке фотоаппарат с телеобъективом. "Никон". Ничего себе, подумал он, такая игрушка стоит около тысячи долларов... а откуда он это знает? Ну, неважно.