Татьяна Грай: Сайт фараона

Вопросов было слишком много. И он снова решил не пытаться сразу искать ответ на каждый из них. Где-то в глубине его сознания затаилась маленькая мысль: вспомнится в свое время. А пока пусть все идет, как идет. Не нужно нажимать на реальность. Реальность слишком упруга, он это ощущал, и любой нажим на нее может привести к неприятностям. Сила действия равна силе противодействия. Мягче живи, мягче...

Почему у него возникла такая мысль?..

Он отбросил и этот вопрос как несущественный.

Куда важнее сейчас было выяснить, как его зовут и откуда и куда он едет. Даже "зачем" могло подождать.

Наверное, в его вещах (если у него были с собой хоть какие-нибудь вещи) могли найтись документы... или, возможно, предметы, способные пробудить его память. Фотография, например. Записная книжка. Книга... впрочем, одну книгу он уже обнаружил. Но результатов это не принесло. Никаких.

Он задумчиво посмотрел на спящее напротив тело под клетчатым одеялом. Если прямо сейчас он полезет под полку, начнет шарить там в поисках вещей, которые то ли найдутся, то ли нет, - попутчик может проснуться. Стоит ли будить постороннего человека среди ночи... а кстати, который час?

Он взглянул на свою левую руку, ожидая увидеть на ней часы, однако часов не было. Но кожа запястья хранила ощущение широкого металлического браслета, привычного ей.

Часы нашлись в следующую минуту - они лежали на столике, прижавшись к оконной раме, прикрытые плотно задернутыми белыми занавесочками. Это были явно очень дорогие часы, эффектные, сверкающие даже в полутьме ночного купе... он поднес их вплотную к ночнику, всмотрелся. "Ролекс". Ничего себе! Откуда-то он знал, что такая вещь стоит огромных денег. Значит, он богатый человек? Он еще раз осмотрел себя. Обычная копеечная футболка, с виду то ли турецкая, то ли вообще индийская... он не знал, каким образом он определил это... поношенные спортивные штаны, что-то вроде китайских "Adidas"... Легкие туфли, в которые он машинально сунул ноги, тоже оказались китайского производства. Но если на нем такая дешевая одежда, то почему у него такие дорогие часы? Он их купил? Или ему их подарили?

После, все ответы - после...

Ночь близилась к концу, "Ролекс" показывал пятнадцать минут пятого. Если сейчас лето - скоро начнет светать. Если зима... да нет же, какая зима? Он отодвинул занавеску и прижался лицом к окну, за которым уносилась назад темнота. Стекло было прохладным, но от него вовсе не несло зимней стужей. Конечно, лето. Он и одет по-летнему. Может быть, он едет в отпуск? Тогда он где-то работает, служит... где? Какова его специальность? Чем он вообще занимается в этой жизни? В этой жизни...

Он снова замер на несколько минут и тщательно обдумал возникшую в уме формулировку. Эта жизнь... а что, есть и другая? Ну... почему бы и нет? Идея другой жизни не может быть признана изначально дефектной. Все зависит от исходной точки рассуждений. Если мы принимаем сознание за нематериальное явление, то материальных, телесных жизней может быть сколько угодно, поскольку после распада одной вещественной формации невещественный поток ума может преспокойно создать для себя новый физический носитель. Ладно, об этом тоже лучше подумать в более отчетливые времена. И при более отчетливом освещении, решил он и тихонько рассмеялся. А то и мысли не разглядеть...

За окном купе вроде бы и начало понемногу светлеть, однако лес, подступивший вплотную к полотну железной дороги (а может быть, никакой это был не лес, а самая обычная лесозащитная полоса), не давал слабому рассеянному свету добраться до поезда. Но он не исключал и того, что поезд просто несется слишком быстро, и неуверенный утренний свет отстает от него...

Он поплотнее прижался к стеклу и посмотрел вверх, стараясь разглядеть небо, и почему-то сомневаясь, что увидит его. Но небо, само собой, было на месте, хотя и выглядело пока что неказисто - темно-серое сплошное ничто, и лишь справа, впереди, в этой густой серости начинало проявляться желтоватое и розоватое начало. Начало дня?

Он снова посмотрел на часы. Время тянулось медленно и вязко, в унисон его мыслям. И все же часовая стрелка постепенно подбиралась к пяти. В поездах люди спят много... он это знает, хотя и не помнит. Но уверен: ни в пять, ни в шесть никто в вагоне еще не проснется. Даже проводница. Впрочем, если поезд скоро подойдет к большой станции, проводница, конечно, должна встать и заняться своими многочисленными служебными делами. Но его не это интересует. Ему хочется, чтобы проснулся его попутчик (или попутчица?), и он смог бы, не боясь разбудить его, заглянуть под полку и проверить, есть ли у него какие-то вещи. Неужели он сел в поезд вот так, в старых тренировочных штанах и дешевой футболке? Но ведь рано или поздно ему придется выйти из вагона... он очутится в незнакомом городе... есть ли у него с собой хотя бы деньги?..