Герберт Франке - Холод вселенной

— Ну, так кто же из вас предатель? — спросил он и, подождав немного, продолжал: — Это один из вас… жаль, мы уже так близки к цели — и вот…

— Почему ты подозреваешь именно нас? — спросила Катрин. Любопытно, это ее действительно интересует или она просто хочет выиграть время?

— Я, конечно, не доверял Эллиоту… — пробормотал Валленброк. Он говорил невнятно, и я понял, что мысли у него путаются. Он был словно в трансе, и именно это и было опаснее всего: Валленброк, вероятно, ничего уже не чувствует и собирает последние силы, неизвестно откуда у него взявшиеся. — Эллиот слюнтяй! — продолжал он. — Брюхо оказалось для него важнее жизни. Нет, он не похож на агента, ни железной воли, ни выдержки… нет, это исключено.

Он опять пошатнулся, сделал несколько шагов назад и, привалившись к стене, закрыл глаза.

— А Эйнар? — спросила Катрин очень громко, словно хотела его разбудить.

— Эйнар? Да, одно время я думал на него. Когда он захватил оружие… Ну, а потом, когда я увидел, как он дал себя одурачить… А главное… Агент не стал бы убегать. Предатель обычно не сдается и идет до конца — это всем известно. Эйнар решил убежать — и получил по заслугам.

— Но ты-то проиграл, — сказала Катрин. Я все больше убеждался, что она хочет его раздразнить. — Ты никогда не узнаешь, кто помешал тебе пустить в ход оружие. Ну скажи, может, это была я? А может, Рихард? Ничего ты не добился, ничего у тебя не вышло.

Валленброк исподлобья злобно уставился на нее.

— Дело не в том, чтобы выяснить, как это произошло, дело в том, чтобы наказать предателя. Он подлежит казни и будет казнен. Прямо сейчас.

Он поднял пистолет, широко расставил ноги, чтобы стоять покрепче, и нажал спуск… Ничего. Попробовал еще раз. Снова ничего. Валленброк покачал головой и недоуменно пожал плечами.

— Ладно, еще часок-другой… и вам все равно конец. Он уронил пистолет, повернулся и, пошатываясь, скрылся из глаз.

Столько всего навалилось на меня за эти несколько минут, что я ничего не мог осмыслить. Только что в глаза мне смотрела смерть, и вдруг… отсрочка…

— Пистолет не сработал, — проговорил я.

— Это я вынула из него батарейку, — сказала Катрин. — Я нашла его там, в яме, на камне, раньше, чем Эйнар.

— Но почему ты это сделала?

— Я поняла, что будет дальше… Этот черный юноша… думаешь, Валленброк дал бы ему уйти? Конечно, я не предполагала, что Эйнар найдет пистолет и оставит себе.

Я прислонился к полке… только теперь я вспомнил, что пребывание в этой комнате, возле этих сосудов, может оказаться опасным. Я вышел на середину комнаты, подальше от смертельного излучения. Выглянул в коридор… Валленброк снова включил блокировку, но какова она была, эта блокировка?

— Можно отсюда выйти? — спросил я Катрин, как будто она знала ответ.

Она подошла к дверному проему, осмотрела косяк.

— Световая блокировка! Вот здесь… и здесь… — Она показала несколько еле заметных углублений в раме, потом провела рукой по полке и сдула пыль — сразу стали заметны тонкие пучки света. Они были расположены так тесно, что проползти между ними не было никакой возможности.

Катрин присела на корточки, примериваясь к уровню нижнего луча.

— Если отключить его, мы могли бы проползти под ним, — пояснила она. Катрин сняла фонарь со шлема, включила и направила свет прямо в стеклянную линзу. — Ну давай скорей!

Я плохо соображал в этот момент и даже не понял, насколько опасна была эта попытка. Но все обошлось довольно легко. Поднявшись с четверенек, я направил свет своего фонаря на фотоэлемент, и Катрин быстро и ловко проделала тот же путь, что и я. Итак, мы выбрались из плена и пошли в том же направлении, что и Валленброк. Теперь Катрин указывала дорогу. Что она задумала? Может, мне ее следовало бояться?

Катрин была предательница! Кажется, я давно это знал — была одна мелочь, настолько незаметная, что даже Валленброк не обратил на нее внимания. Обратный счет команд, последние минуты в Центре управления… Катрин вышла и вернулась со шлемами. Она надела свой шлем и опустила маску противогаза… Да, да, она опустила на лицо маску противогаза! Все погрузились в сон, кроме нее. Она получила возможность действовать!

Катрин — предательница! До последней минуты я не хотел этому верить; теперь же, когда никакое другое объяснение было невозможно, все, что ужасало меня всего несколько дней назад, вдруг совершенно потеряло значение. За двести лет мои представления, взгляды и предрассудки не изменились. Они как бы законсервировались, а теперь оказалось достаточно нескольких дней, чтобы все во мне перевернулось. Я сам переставал себя понимать! Мы бежали, бежали, насколько хватало сил, и у меня не было возможности расспросить Катрин о том, что еще оставалось для меня неясным. Да все эти детали уже были не важны — лишь настоящее имело значение. Только теперь, когда мы бежали следом за Валленброком, я понял, что ему было важно не столько выявить и наказать саботажника, сколько выполнить гораздо более важную задачу. Ответный удар Союзных армий был предотвращен. Катрин удалось помешать этому. Сумела ли она отключить систему или просто прервала отсчет команд? Меня обожгла мысль, что этот отсчет замер на цифре три. Еще три приказа, три строчки цифр на экране, три переключения, три команды, три нажатия кнопки — и возобновится то, что было прервано двести лет назад — вплоть до гибельного конца. Застрявшие в памяти обрывки речей Валленброка вдруг сложились в единое целое: надо выполнить свой долг до конца… ответственность перед историей… достойная смерть… Я вспомнил проклятия, которые он произнес над телом Нерона… Вся его воля, весь его фанатизм были нацелены на этот последний удар, кульминация была еще впереди… Не знаю, с самого ли начала Валленброк задумал это, или встреча с отрядами, продолжавшими сражение под землей, навела его на эту мысль, но он явно понял, что великой победы обычным путем ему уже не добиться, и если удержать власть для человека — вопрос жизни или смерти, то гибель неизбежна.