Герберт Франке - Холод вселенной

Вдруг произошла непонятная заминка. Валленброк остановился — собака перед ним замерла, насторожилась, шерсть у нее на загривке встала дыбом. Так простояли мы несколько секунд, прислушиваясь. Но нет, кругом было тихо.

— Вперед, Нерон, в чем дело! — Валленброк нетерпеливо дернул поводок. Однако понадобился еще строгий выговор, прежде чем пес сдвинулся с места. Мы прошли еще немного — и снова повторилась та же сцена. Нам стало не по себе. Нерон несомненно что-то почуял — но что? Ведь здесь, внизу, не могло быть никаких живых существ; град бомб, облака ядовитых газов, дождь радиоактивных лучей истребили всякую жизнь, и даже если какие-то люди или животные по счастливой случайности избежали гибели, здесь у них все равно не было шансов выжить. Так я думал. И вдруг услышал какой-то шорох и как будто бормотание… может, это шум далекого водопада или… и вдруг я до ужаса ясно различил: человеческие голоса! Долго размышлять мне не пришлось. Перед нами возникли три темные фигуры, эти люди, беззвучно вынырнув из темноты, направили на нас оружие… Я оглянулся в испуге, соображая, куда бежать, и увидел, что в боковом проеме возникла еще одна группа, а позади нас замерли несколько человек, закутанных в какие-то странные одеяния, с автоматами на изготовку. Все происходило беззвучно, словно в немой театральной сцене, и было так неожиданно, что мы растерялись…

— На землю! — Человек, издалека показавшийся мне великаном, выступил вперед — он был на голову выше своих спутников. Мы отреагировали не сразу; тогда он поднял автомат и дал вверх очередь — загремел салют, зазвенели, падая вокруг, ледяные осколки.

Мы бросились на землю. Я украдкой повернул голову, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть… Неизвестные подошли ближе, я слышал их шаги, видел сапоги со множеством дыр и заплаток.

— Сразу ликвидируем, или хочешь их сперва допросить? — послышался звонкий голос.

— Погоди! — ответил ему низкий бас.

Снова послышались шаги, кто-то подходил к каждому из нас, пинал несколько раз… вот он передо мной, носком сапога бьет мне в бок, переворачивает… на какой-то миг я увидел прямо перед собой неуклюжую фигуру в униформе, составленной из разных частей, грязной и рваной, шея обмотана толстым платком, шапка оставляет открытым только лицо с длинным носом и темными глазами, на голове у человека был шлем. Он посмотрел на меня, как на какие-то отбросы, и снова толкнул на землю.

— Что это за типы?

— Посмотри, какой знак у него на шлеме! Наверно, взял у кого-то из наших.

— Он за это поплатится.

— Выглядят совсем свеженькими!

— Черные что-то затеяли?

Я снова услышал шаги, они направились в сторону Валленброка.

— Эй! Ну-ка пошевеливайся, вставай!

Видимо, Валленброк привлек их особое внимание. Он никогда не упускал возможности наклеить на шлем генеральский знак отличия. Должно быть, поэтому он их и заинтересовал. До меня только что дошло, что говорят они на нашем языке.

Почувствовав, что все их внимание сосредоточилось на Валленброке, я покосился в ту сторону. Щека лежала на холодном камне, на зубах скрипел песок.

Я увидел, что Валленброка крепко держат за руки двое, а высокий ощупывает его и обыскивает карманы. Вот он достал схему, бросил на нее беглый взгляд, вынул записную книжку, несколько бумажных носовых платков… Бросил все в кучу на землю.

— Кто вы такие? Откуда?

Хотя шлем у Валленброка съехал набок и комбинезон был полурасстегнут, держался он прямо и гордо.

— Я тоже хотел бы спросить, — ответил он, — кто вы такие?

Высокий коротко ударил его по лицу перчаткой и еще раз по другой щеке. Не произнося ни единого слова.

— Я Рихард Валленброк, Верховный главнокомандующий технических войск, мое военное звание — генерал. Судя по вашим знакам отличия, вы принадлежите к нашей армии. Я требую немедленно освободить меня.

— А я Буцук, и мне плевать на твое звание. Если ты меня еще не знаешь, так узнаешь.

Он что-то сказал своему спутнику, державшемуся все время рядом, и несколько человек, подойдя к Валленброку, стали срывать с него одежду. Все члены отряда были одеты во что попало, военная форма сочеталась с гражданской одеждой, на одном была толстая шерстяная кофта до колен, сапоги на другом были явно из разных пар. Лица закутаны; мне показалось, что они страдали от холода больше, чем мы, — так они кутались в свои лохмотья. Выглядели они очень истощенными, щеки ввалились, глаза глубоко запали, как у тяжелобольных. Возможно, двое или трое из них были женщины, точно я определить не мог.