Мария Галина - Экспедиция

— Ну-ну, — неуверенно отозвался Томас. Кажется, он не верил в приспособляемость.

— Нам еще долго ехать? — по-моему, и сама Кристина в эту приспособляемость не очень-то верила.

— Если бы не было всяких посторонних факторов, — ответил он, — я бы сказал — дня четыре. При условии, что мы не будем очень гнать, а будем щадить себя и машину. Но, учитывая, что на дорогах творится… надо будет, кстати, радио послушать.

Он нырнул на переднее сиденье и вылез, держа в охапке какую-то темную массу, которая распалась на портативный приемник и пластиковый коврик. Развернул коврик, устроился возле машины и врубил радио, правда, негромко. Оттуда доносился треск, шипение, странные плывущие звуки, потом какой-то горячечный голос, который кричал:

— А мне наплевать! Кто остался? Никого там не осталось! Дай мне два самолета, по крайней мере! Ну, хоть один! Я эту заразу выжгу… — Голос замутился, побледнел и ушел в сторону; опять раздался сухой треск атмосферных разрядов, потом вдруг выплыл еще один голос, женский, бодрый до идиотизма:

— А сейчас для наших мужественных парней, которые рискуют жизнью на дорогах, певица Ника Зарудная споет песню «Сегодня я с тобой, орел мой горный».

— С ума посходили, — пробормотал Томас, вырубил радио, которое уже начало самозабвенно выводить:

и полез обратно в машину.

Кристина задумчиво поглядела ему вслед.

— Я его боюсь, — сказала она. — Как тебе удается с ним ладить?

Я честно сказала:

— Сама его боюсь. Но он, по-моему, ничего плохого не хочет. Просто себя так держит.

— Мне тут неуютно, — говорит она. — Остальных я тоже не знаю.

— С остальными все понятно. Они-то как раз на виду. Игоря я давно уже знаю — года два-три. Он хороший мальчик. Разумный, спокойный. Он с виду выглядит слабым, но мне кажется, что это не так. Просто домашний мальчик, вот и все. А Герка… я его самого не очень хорошо знаю, так, общие знакомые. Но, в общем, таких людей тоже хватает. Он привык быть сильным… ему это очень важно, думаю. А кто сейчас сильный? Вот он и мучается.

— Тяжело с ними… Ты-то как держишься?

— Да никак, — говорю. — Так, стараюсь не скандалить. И то, знаешь… Мы все время друг у друга на виду. Уйти некуда. Отдохнуть от посторонних глаз негде. Как тут убережешься?

— Вот все вы меня обвиняете, — сказала она с неожиданной горечью, что я негибкая. Что требую от людей слишком много. Вот они меня и не любят.

Ну чего от меня она хочет, бедняга?

— Кристинка, а кто кого сейчас любит? Кто сейчас согласится взять на себя ответственность за другого человека? Сознательно, во всяком случае. Ты же посмотри, во что мы все превратились!

А ведь и правда, думаю. Уж не знаю, каким нужно обладать героизмом, чтобы решиться в наше время на какие-то прочные человеческие отношения… и что из этого получится.

— Все мы, — говорю, — получаем то, что заслуживаем. Поспать не хочешь?

Я пошла внутрь. Там хоть тепло.

Может, ей хотелось еще поговорить — просто потому, что на самом деле мы почти друг с другом не разговаривали — так, по необходимости. А о чем говорить — жаловаться противно, хвастаться нечем…

На следующий день нас обстреляли.

До сих пор мне трудно восстановить последовательность событий. Все произошло слишком уж быстро. Вспышки света я уловила боковым зрением, потом раздался грохот и одновременно с ним — удар. Наш джип подскочил, пошел юзом, каким-то образом Томас ухитрился его выправить, и тут раздался второй удар, от которого машина съехала на обочину и перевернулась на бок. Да, видимо, так все и было… Я сидела на заднем сиденье вместе с Игорем и Кристиной, каким-то чудом мне удалось упереться руками и ногами в спинку переднего сиденья — сознание в этом никакого участия не принимало. Я склонна полагать, что кричала, а может, и кто-нибудь еще, не я одна, но этого я, ей-Богу, не помню. Потом, внезапно, навалилась неподвижная ватная тишина… Мотор не работал. Наконец, Томас спросил:

— Все живы?

Я отозвалась:

— Да, — но это была только я одна. Потом откликнулся Герка.

— Что там у тебя? — спросил Томас.

Подо мной что-то слабо зашевелилось. Игорь. Кристине, видно, было хуже всего — она сидела у задней двери, на которую и пришелся основной удар.

— Так что там? — повторил он.

— Игорь жив. Кристина — не знаю.

— Нужно выбираться отсюда. И поскорее.

Наконец, ему удалось открыть свою дверь, и он вылез наружу. За ним вылез Герка. Оба они были целы, только слегка потрепаны.