Франсис Карсак - Наша родина — космос

Лицо Анаэны исчезло с экрана. Он снова упал на диван, взял стакан, выпил. Последнее время он много пил, но опьянения не чувствовал. Это продолжалось уже три месяца, с момента его возвращения на «Тильзин».

Он прожил их как во сне один, или почти один. После двух часов военной подготовки гвардеец спешил к себе в квартиру, читал, размышлял, пил и спал. Вначале его земные компаньоны заходили к нему. Мужчины быстро адаптировались. Ирия, пережив период бурного привыкания, прекрасно вписалась в новую цивилизацию. Шок, который она испытала в момент революции, похоже, разом перерезал все ее корни. В глубине души он ей завидовал.

«Галактиане действительно изменили свое поведение, — думал он. — И дорогу проторил я».

Анаэна постоянно пыталась развлечь его, как могла, но даже ее присутствие напоминало ему о прошлом, и он избегал ее. Она страдала, что делало несчастным и его. Он наслаждался этим несчастьем, как наказанием, ниспосланным кем-то или чем-то за его полузабытые грехи. Иногда к нему заходил Тан, пытался рассеять его мрачное настроение, потом в разочаровании уходил.

— Однажды он выздоровеет, — как-то сказал Тан племяннице. — Он не в силах простить себе смерть Иолии, считает себя ответственным за нее и за всех галактиан, погибших в том сражении. Я его понимаю, Я ощущаю то же самое, но для нас это общая вина, а когда она разделена, ноша кажется более легкой.

— Ты считаешь…

— Что он когда-нибудь полюбит? Он всегда любил только тебя, — улыбнулся племяннице технор. — К жене он испытывал большую привязанность и нежность, но я сомневаюсь в том, что он действительно любил ее. Он это знает, чувствует, и это усугубляет его страдания. Но Тинкар молод, и вся эта история кончится тем, что он забудет о случившемся. Наберись терпения, ты моложе его, перед вами будущее.

— Хотелось бы верить в это! — Анаэна с грустью посмотрела на дядюшку.

— Моя малышка Ана выходит замуж за планетянина? На «Тильзине» видали и не такое! — мягко пошутил технор.

— Но что же делать? Он так несчастен!

— Ничего. Он выздоровеет в скором времени или не выздоровеет никогда. Но думаю, надежда у нас есть.

Тинкар с трудом встал, пригладил короткие волосы, пожал плечами. Сверхновая. Хотя, впрочем, почему бы и не посмотреть? Совсем недавно такая звездная катастрофа захватила бы его. Сейчас…

— Мы ждали тебя. Мне хотелось при тебе вынырнуть из гиперпространства, — сказал технор.

Он отдал распоряжения. Обзорные экраны утратили серый цвет, безличный свет гиперпространства. Корабль вышел в космос. Все пораженно застыли. На них смотрело огненное лицо, гигантское человеческое лицо, висящее в бездне. Под шевелюрой, развевающейся на ветрах Вселенной, высокий лоб, нависающий над темными глазами, волнистая длинная борода.

— Что это… что это такое? — прошептала Анаэна, прижимаясь к Тинкару.

— Сверхновая, — спокойно ответил технор. — Но признаюсь, такого я не ожидал.

Он пробежал по клавишам настройки, лицо выросло, словно ринулось в сторону «Тильзина», одновременно теряя свою четкость, потом все закончилось осталось лишь облако кипящего газа, которое окружало то, что некогда было звездой.

Вспыхнул экран внутренней связи. На нем возник сияющий Холонас:

— Знамение, Тан! Знамение! Я дожил до того, что увидел его! Бог простил человека!

Тан не знал, что сказать. Имел ли он право лишать старого паломника иллюзий, или следовало оставить ему его успокоительную веру? К счастью, паломники были хорошими астрономами, а значит, вскоре они сами должны были убедиться в собственном заблуждении.

— Ты не пытался увеличить изображение, Холонас? — осторожно спросил Тан.

— За кого ты меня принимаешь? За дитя? Конечно, это сверхновая. Но скажи, каковы были шансы на то, что она примет облик сверхчеловеческого лица, если смотреть на нее издали? Говорю тебе, это — знамение, которого мы давно ждали! Славься, о, Господи!

Экран погас.

— Ну что ж, — тихо произнес технор, — паломничество закончено. Наши друзья вскоре станут обычными людьми, как все. Остается спросить, станут ли они счастливее, когда возбуждение уляжется. Боюсь, это будет началом их подлинной трагедии.

Тинкар отвернулся, пытаясь скрыть слезы. Иолия была бы счастлива. Но по его вине… Он прикусил губу и вышел из помещения.

Тинкар надел скафандр и проскользнул в переходной люк. Никто его не видел. Понемногу гудение насосов стихло, в тамбуре был вакуум. Он открыл внешний люк и ступил на корпус «Тильзина».