- Какое чудо эти тюльпаны! - продолжал он. - Миллионы тюльпанов. И какая загадка!..
- Простите, - сказал я, - для меня здесь что-то неясно...
Для меня ничего не было ясно - ни разговор, начатый Бельским, ни цель разговора. Но человек обращался ко мне, молчать было нельзя, отсюда это компромиссное "что-то". Ничего я в разговоре не понимал.
- Так вы их не слышите? - кивнул он на ветку саган-далиня и маки.
- Нет, не слышу, - признался я.
- Как жаль! - воскликнул Бельский. - Мне показалось, что вы их слушаете и я не один!..
Он поглядел на меня долгим взглядом.
- Ни одного человека, - сказал он. - Кроме меня... - И опять опустил голову.
Мне показалось, что у него горе, что он не может собраться с мыслями и как-то отвлекает себя от очень большой заботы.
- Ничего, - сказал я сочувственно, - пройдет...
- Не проходит, - возразил он. - С самого детства. Но понимать их по-настоящему я начал лет десять тому назад. Ах, если бы раньше! Ведь мне шестьдесят семь!..
- Успокойтесь! - сказал я, все еще предполагая, что у него горе.
- Вы о чем? - спросил он.
Я не знал, о чем говорю, но вопрос отрезвил меня. Пожалуй, мне давно надо было задать этот самый вопрос ему. Но, все еще думая о потерянном вечере, я спросил дипломатически:
- Вас что-нибудь беспокоит?
- Легко сказать - беспокоит! - воскликнул он. - Мне просто не верят! Бельский наклонился ко мне, глядя поверх очков. Очки у него были с двойными стеклами, я ни у кого не видел таких очков. - Меня считают лжецом! - продолжал он. - А я слышу, как разговаривают цветы!
- Цветы?.. - переспросил я.
- Да, молодой человек, цветы! Каждый по-своему! И каждый связан с какой-то звездой.
Я подумал: не встать ли мне и не уйти вниз по склону? Он задержал меня.
- Рододендрон связан с Денебом, - сказал он, беря ветку саган-далиня из моих рук. - Маки - с Алголем. Ромашки... Боже мой, ромашки, не знаю, с какой звездой, они связаны!.. И так каждый цветок. От самого невзрачного до тюльпанов!
Он все еще держал ветку рододендрона. Я не отпускал ветку, боясь, что букет в моих руках рассыплется. Мы так и сидели, связанные, точно нитью, веткой саган-далиня.
- Вы когда-нибудь спрашивали себя, - продолжал Бельский, - почему в мире так много цветов и почему они похожи друг на Друга, как звезды?
- Нет, не спрашивал, - сказал я.
- А ведь это миниатюрные телескопы! Радиотелескопы, молодой человек, и все они обращены к звездам!
В бреду старика - если это был бред - чувствовалась последовательность. Но еще больше чувствовалась убежденность, и это мешало мне уйти - вовсе не ветка рододендрона, которую мы держали вдвоем. Ветку я мог бы ему отдать, но меня начал захватывать разговор. Не безумие разговора - безумия не было в глазах Бельского, в интонациях его голоса. Была убежденность. Старик и меня заражал убежденностью. Мне хотелось послушать, что еще скажет этот странный человек.
- Посмотрите, - он отпустил наконец ветку саган-далиня, - каждый цветок - будь то ноготки, мак или орхидея - имеет венчик в виде развернутой чаши, стерженек или систему стерженьков в центре. Взгляните на этот рододендрон: разве это не радиотелескоп с ажурным зеркалом и стоячей антенной?.. Мы проходим мимо, мы не замечаем чуда, потому что оно привычно. Но это антенна, приемник, настроенный на определенную волну, он принимает передачи из космоса. Остается усилить их и разобраться в них. Хотите послушать?
Бельский расстегнул кожаный футляр, в котором, как я думал, находился фотографический аппарат, вынул прибор, похожий на мини-транзистор. С одной стороны под металлической сеткой я рассмотрел круг вмонтированного в корпус динамика, с другой стороны в пластмассовой рамке было натянуто несколько волосков. Этой стороной он приблизил прибор к макам в моей руке. Из динамика полилась тихая, мне показалось даже, робкая, музыка: пели два инструмента - один низким, другой высоким тоном. Но это были не виолончель, не скрипка, не саксофон, мелодия была неземной, непривычной и в то же время нежной, волнующей, будто голоса звали к себе и не надеялись на ответ.
- Музыка с Алголя, беты Персея, - пояснил Бельский. - А вот Денеб. - Он придвинул прибор к цветам рододендрона. В динамике забился, забормотал низкий вибрирующий голос, словно кто-то стучал в гулкую дверь. - Слышите? - спросил Бельский. - И так с каждой звезды. Сколько цветов - столько звезд.
- Неужели говорят звезды?
- Не звезды, конечно, - возразил Бельский. - У звезд есть планеты с разумной жизнью. Передача ведется в луче звезды.
Читать дальше