Николай Шагурин - Тайна декабриста. Сборник повестей

— Ну, вот, “финита ла комедиа”, — промолвил старик, усаживаясь на койку. — В кармане ни сантима, а завтра меня выгонят и из этой конуры. Вы добрый человек, мистер Моррисон. Окажите же мне последнюю услугу — помогите снести в кочегарку и сжечь этот хлам, — он кивнул на карточки.

Такая бесконечная усталость слышалась в этих словах, что Моррисону стало искренне жаль старика.

— Слушайте, господин Топфер, — сказал он, — я вас выручу. Я куплю эти совершенно бесполезные для вас карточки. Я дам вам тысячу долларов, но с условием; вы уедете в Швейцарию. На родине, говорят, и стены помогают. Я куплю вам билет и посажу в поезд.

Таким образом профессор Моррисон оказался обладателем уникальной картотеки.

— Бедняга № 1, — сказал профессор Эдвину, закончив эту печальную историю. — Он действительно собрал информацию, которой с лихвой хватило бы для создания системы. Но он не дошел до простой истины: чтобы вывести алгоритм теми кустарными способами, какими он пользовался, допустим, даже с помощью арифмометра, ему пришлось бы считать денно и нощно 15 000 лет! Вернувшись в Оберлин, я затратил неделю на перфорирование карточек. Потом поехал в Массачусетский университет и там, с любезного разрешения администрации, переработал информацию на большой электронно-вычислительной машине “Альфа”. Она проделала эту работу за два часа. Таким образом получил завершение “метод Монте-Карло”, а заодно, из чистого спортивного интереса, я вывел систему…

— Вы нашли алгоритм для рулетки?

— Да! Но у игрока с этим ключом должен быть еще “советчик” — счетно-решающее устройство. Тогда заранее известный алгоритм превращает кажущийся хаос рулеточной игры в доброкачественный цифровой материал, который можно засыпать под жернова математического анализа. Эд, сконструировать такое устройство не очень-то сложно. Вспомните дифференциальный анализатор Буша. Англичане собрали его из нескольких радиотехнических конструкторов для юношества, которые можно купить в любом игрушечном магазине. Что недостает — изготовить в университетских мастерских. Вот примерная схема…

Профессор вынул записную книжку и набросал принципиальную схему.

Поули озадаченно глядел на профессора:

— Ну хорошо, я допускаю — вы сидите за игорным столом, но куда же вы деваете устройство? Ведь это не спичечная коробка, а машина размером с письменный стол.

— Никуда ему и не нужно деваться из моего домашнего кабинета. Я нахожусь в Лас-Азартасе, а помощник мой в Оберлине, в установленные часы нас связывает радио. Я съездил в Огайо и привез наборы конструкторов, а заодно заказал Нортону, великому доке по этой части, приемно-передающее устройство к счетно-решающей машине. А для себя то же самое — только миниатюрное, в виде аппарата для тугоухих…

Профессор пояснил свою идею: раковинка, вставляемая в ухо, служит приемником, а коробочка слухового аппарата — передатчиком. Такой микропередатчик легко построить на основе кристалла интегральной схемы, который один заменяет двадцать транзисторов. Моррисон садится против крупье, который громко объявляет выходящие номера и, сам того не подозревая, является диктором. После десятка ударов можно легко, быстро и безошибочно высчитать на машине ближайшие выпадения, которые Поули и передает.

— Все это вполне осуществимо, — смущенно сказал Поули. Но, простите, не кажется ли вам, профессор, что это… несколько смахивает на авантюру?

— Нисколько, мой мальчик, — засмеялся профессор. — Мы ведь берем эти деньги у тех, у кого взять не грех. Риск ради доброй цели — благородное дело. Но ни кому ни звука.

“Телохранители”, приставленные к Маэстро Диком и Яном, две пары глаз, четыре недреманных ока с одной стороны и столько же с другой, имели, разумеется, когда-то добропорядочные человеческие имена. Но теперь они как бы стерлись. По неписанной традиции, принятой в мире жестоком, связанном круговой порукой и находящемся в постоянной оппозиции к закону, эти дюжие, франтовато одетые парни носили несколько странные клички. Молодчиков Дика звали Рыжие Баки и Дак — по имени уморительного персонажа диснеевских мультипликационных фильмов, утенка Дональда Дака, вспыльчивого крикуна. Ставленников Яна именовали Сенатором и Дырка в сыре.

Бог весть, откуда взялись эти прозвища… Рыжие Баки, например, был брюнетом и никогда бакенбард не носил, а Сенатор не имел, да и не мог иметь, никакого отношения к сенату Соединенных Штатов. Конечно, как и все на свете, эти клички имели свое происхождение, но установить его теперь было так же невозможно, как узнать, каким образом ученые разнюхали названия звезд.