Эрик Расселл - Часовые Вселенной

— Скажите, доктор... то есть... Гармония,— он грозно глянул на Воля, расплывшегося в ухмылке,— а не совпадало ли каждое их бегство с чем-нибудь особым в больничном распорядке? Может быть, пациентам давали какие-то лекарства, или включалась рентгеновская аппаратура, или открывали бутылки с какими-то химикатами?

Она ненадолго задумалась, казалось, забыв о пристальном взгляде собеседника. Потом встала, порылась в картотеке, позвонила по телефону, переговорила с кем-то, находящимся в другой части здания. Когда она закончила разговор, на лице ее появилось довольное выражение.

— Очень глупо с моей стороны, но, должна признаться, сама я до этого не додумалась.

— Так что же это? — нетерпеливо спросил Грэхем.

— Аппарат УВЧ-терапии.

— Вот эго да! — Он хлопнул себя по колену и наградил заинтригованного Воля торжествующим взглядом.— Установка для прогреваний! Она что, не заэкранирована?

— Нам так и не удалось заэкранировать ее как следует. Хотя мы пытались, потому что она создает на экранах местных телевизоров помехи в виде сетки. Но аппарат такой мощный, что его излучение проникает повсюду. Все наши усилия пошли прахом, и, как я понимаю, недовольным пришлось заэкранировать свои приемники.

— А какая у него длина волн? — допытывался Грэхем.

— Один и двадцать пять сотых метра.

— Эврика! — Он вскочил на ноги, готовый ринуться в бой.— Наконец-то у нас есть оружие!

— О каком оружии ты говоришь? — Воль не очень-то разделял его восторг.

— Витонам это не по вкусу. Ведь мы сами видели, да? Одному небу известно, как эти волны влияют на их органы чувств. Может быть, они ощущают их как невыносимый жар или то, что у витонов соответствует омерзительному запаху. Как бы то ни было, можно с удовлетворением отметить, что они предпочитают убраться подобру-поздорову. А все, что рождает у них желание поскорее смыться, само собой, становится оружием.

— Как знать, может, ты попал в точку,— изрек Воль.

— Но если это оружие или хотя бы потенциальное оружие, почему же витоны его не уничтожили? — скептически заметила доктор Кертис.— Ведь они без малейших колебаний уничтожают все, что сочтут нужным. Почему же тогда они не тронули то, что угрожает их жизни,— если, конечно, оно и вправду угрожает?

— Чтобы привлечь внимание отчаявшегося человечества к кабинетам физиотерапии, нельзя придумать ничего лучшего, чем начать их крушить.

— Теперь понятно.— В ее больших темных глазах читалось раздумье.— Их хитрость просто невероятна. Они все время опережают нас на несколько ходов.

— Опережали,— поправил ее Грэхем.— Зачем жить прошлым, когда есть будущее? — Он снял телефонную трубку.— Необходимо срочно сообщить об этом Лимингтону. Может быть, наша новость — настоящая бомба. Может быть, она именно то, на что я так надеюсь, и спаси нас Бог, если я ошибаюсь! К тому же его технарям, возможно, удастся соорудить такой аппарат для защиты участников сегодняшней встречи.

На маленьком экране появилось усталое, измученное лицо Лимингтона. Выслушав торопливый отчет Грэхема, он несколько приободрился. Переговорив, Грэхем обратился к доктору Кертис:

— Сегодня в девять часов вечера в подвальном этаже здания Национальной страховой компании на Уолтер-стрит состоится научное совещание. Я хотел бы вас пригласить.

— Буду готова к половине девятого,— пообещала она.

Профессор Чедвик уже дошел до середины своей речи, когда

Билл Грэхем, Гармония Кертис и Арт Воль тихонько прошли по центральному проходу и сели на свои места. Подвал был набит битком, все сидели молча, внимательно слушая.

Полковник Лимингтон, сидевший в первом ряду с краю, обернулся и, желая привлечь внимание Грэхема, указал пальцем на большой шкаф, застывший, как часовой, у единственной двери. Грэхем понимающе кивнул.

Держа в одной руке свернутую в трубку газету, а другой делая энергичные жесты, профессор Чедвик говорил:

— Вот уже пару месяцев как «Геральд трибьюн» раскапывает многочисленные факты и все еще не дошла даже до середины.

Материалов такая масса, что остается только дивиться, насколько открыто витоны делали свое дело в полнейшей уверенности, что люди ничего не подозревают. Должно быть, мы казались им абсолютно безмозглыми.

— Так оно и есть,— раздался насмешливый голос из задних рядов.

Чедвик не стал спорить и продолжал:

— Их метод таков: они «объясняют» собственные ошибки, упущения, промахи и недосмотры, внушая нам суеверные мысли в качестве их «оправдания», и подкрепляют эти мысли, творя по мере необходимости так называемые чудеса, а также устраивая полтергейсты и спиритические феномены, когда мы сами на них напрашиваемся. Все это делает честь сатанинской изобретательности коварных тварей, которых мы называем витонами. А в качестве средоточия своих психических уловок, призванных вконец нас заморочить, они выбрали исповедальни и спиритические сеансы. И священник, и медиум стали их союзниками в дьявольском стремлении не допустить прозрения слепых толп.— Он насмешливо взмахнул рукой — Ну а особо зоркие всегда могли заглотить их наживку: явления Пресвятой Богородицы и других святых, грешников или теней почивших. Вперед, ребята, спешите видеть!