Ф. Ришар-Бессьер - Властелины безмолвия

— Но я даю вам шанс выиграть, а сам могу проиграть. Если я не выиграю вашу жизнь, она не будет иметь для меня никакой ценности. Итак, господин Милланд, ваш ход…

Я двинул вперед пешку, потом слона, а затем развил атаку. Странная игра, впрочем, если речь идет о жизни человека, когда его можно прищелкнуть одним пальцем.

Четвертым ходом он взял моего слона и напал на ладью.

— И что же, вы все проблемы решаете с помощью игры, отдаетесь на волю случая?

Я попал в точку, ибо голос мне ответил:

— Да, все.

— Если я правильно понял, событие происходит в зависимости от того, выигрываете вы или проигрываете.

— Да, это универсальное правило, господин Милланд. Однако ваш ход. Должен сказать, что атаку вы провели превосходно. А возвращаясь к вашему вопросу, скажу, что мы рассматриваем игру во всех ее формах, как универсальное решение всех вопросов во Вселенной, а случайностей не существует. Случай — следствие множества условий и событий. Создавать случай с помощью игры кажется нам единственно справедливой возможностью бороться против самой универсализации игры. Выиграть или проиграть свою жизнь даже в шахматной партии означает предварительное признание своих прошлых ошибок.

— Какой же, в таком случае шанс у меня и мне подобных? Разыгрывать свою жизнь в шахматной партии!

Тут я беру у него слона, развивая атаку на королевском фланге.

Тишина. Потом прозвучал ответ:

— Возможность выиграть у нас или проиграть нам…

— Но к чему это все в конце концов? На что вы рассчитываете?

— Захватить ваш мир… ваше измерение… Ввести наши принципы и правила. Это универсальный закон, и в нем нет ничего сверхъестественного. Достаточно было найти путь в ваш мир. И мы нашли его. Так что ваша судьба предрешена.

Я ужаснулся такому откровенному цинизму.

Для этих существ завоевание нашего мира было простой игрой! Игрой по их правилам, со своей тактикой и зависящей не столько от ума, сколько от умения или слабой подготовки партнера. Все точь-в-точь, как на шахматной доске.

Хотя мой слон и контратаковал, меня не покидала мысль, что я поставил свою жизнь на кон при игре с дьяволом. Пока он защищался, моя мысль металась в поисках решения.

— Бог и Дьявол находятся в вечной оппозиции, господин Милланд. Как и в нашей партии, один из них должен проиграть.

— Ну и что же, по-вашему, в таком случае произойдет?

— Тогда шах и мат решат судьбу небесного трона.

— А как же быть с понятием всемогущества Бога?

В темноте прозвучал ледяной смех.

— Термин «всемогущество» совершенно несостоятелен. Уже само существование Сатаны противоречит понятию всемогущества. Я не согласен с этим. Силы у них равны и сталкиваются в игре добра и зла. А ставкой в этой игре является не что иное, как человечество.

Смех стал еще более циничным и грубым.

— Но это не должно, господин Милланд, мешать нашей игре. Если игра является постоянным противопоставлением порока и добродетели, то мы никак не можем от нее отказаться. Разве мы не подобие наших создателей?

Доводы его приводили меня в ужас, но, пользуясь беседой, я постепенно разбирался в его сильных и слабых сторонах, во всем их хитросплетении.

Я понял, что невидимка играет прекрасно. В ходе защитных комбинаций его рука одну за другой сняла мои пешки, и я почувствовал, что по спине у меня потек ледяной пот.

Проигрыш стоил потери моей души, судьба которой разыгрывалась в последних ходах, и в то же время у меня перед глазами возникала жалкая судьба человечества.

Делая ответный ход, я вдруг представил себе Бога, играющего с Сатаной на небесной шахматной доске, не обращая внимания на законы времени и пространства.

Как нас двоих с этим демоническим существом, я представил их, переходящих от надежды к отчаянию по мере того, как фигуры наступают, отступают, атакуют и контратакуют.

Да, возможно и такое… Игра может кончиться победой Сатаны и переоценкой ценностей… Я представил Бога, проигравшего свой Свет и гибнущего в вечном проклятии.

Нет! Это невозможно… невозможно… Это было бы слишком ужасно. Эта идея подброшена сим чужемирным созданием, чтобы смутить мой разум, вывести меня из равновесия, лишить ясности ума, которая мне сейчас так нужна для победы.

Я гнал прочь эти видения, отбрасывал их, чтобы максимально сконцентрироваться на последних атаках.

И тут я увидел выход.

Я бросил приманку, чтобы отвлечь внимание моего противника. Моя атака только начало цепной реакции, но нужно выдать ее за собственную неуклюжесть и неумелость.