Татьяна Апраксина - Цена Рассвета

Гости выражали дружелюбие так, как могли. Ожидать от них стилистических высот было ошибкой, глупым предубеждением. Интонация значила больше набора слов. Ничего, кроме приязни и упрямства, Каймиана со спутником пока что не продемонстрировали. Конечно, не стоило забывать о двойном убийстве, но они действительно могли не догадаться, что охранники спутают жезлы, которые были как-то связаны с процессом перемещений, с ручным оружием.

Упрямство, конечно, удивляло. Можно было выразиться деликатнее: настойчивость, но Аларья не видела нужды углубляться в подбор синонимов. С другой стороны, разве она сама не осаждала чиновников и министров, не продавливала своей волей сопротивление бюрократии? Признаться, сама она действовала куда жестче, чем Прагма.

Каймиана сменила вчерашнюю тунику на символический сарафанчик до середины бедер. Полупрозрачная ткань и разрезы по бокам скорее обнажали тело, чем скрывали его. Неудивительно. Ей не было нужды стесняться своего тела. Безупречно гладкая кожа, равномерно развитые мышцы. К тому же все позы, которые она принимала, казались воплощением изящества. Тон-эрт был облачен в глухой комбинезон из материала, похожего на змеиную шкуру. Чешуйки отливали всеми цветами радуги. Удивляли торчавшие из узких штанин босые ноги. Впрочем, женщина тоже явилась босиком, но в ее случае это выглядело естественнее.

— Мы хотели бы задать вам вопросы, которые у нас возникли, — стараясь улыбаться искренне, сказала Аларья. — Без ответов нам трудно понять… многое.

— Постижение — моя задача, моя суть! — обрадовалась Каймиана. Радость расходилась от нее концентрическими кругами легкой теплой энергии. Лицо по-прежнему оставалось неподвижным, но это уже не смущало, так как раньше. — Спрашивай, сестра!

— Начнем с самого главного, — Аларья покосилась в список. — Почему из всех вы выбрали именно нас?

— Вы — подобные нам. Всходы, из которых вырастут прекрасные цветы.

— Что значит «подобные»? В чем сходство?

— Вы — чистые души, наделенные высоким даром родства с миром.

Аларья вздохнула, потом обежала взглядом лица товарищей. «Добро пожаловать в клуб!» — вспомнила она. Стало неловко, куда хуже, чем вчера, когда она рассказывала историю убийства. Щеки потеплели. Проклятый румянец, вечный враг…

— Боюсь, что насчет чистых душ вы ошиблись. Мы далеко не лучшие из людей Вольны и Синрин. У каждого руки в крови, если вы меня понимаете.

— Я понимаю, сестра. — Теплая волна, куда более сильная, чем раньше, разлилась по комнате. — Жизнь в искаженных мирах накладывает свой отпечаток. Но ваши души не искалечены тягой к стяжательству, подлостью и завистью.

— Ммм… ну, допустим, что по вашим меркам так, — решила не заострять внимание на моральном облике четверки Аларья. — А что имеется в виду под родством с миром?

— Среди живущих рождаются порой наделенные особой глубокой связью с миром. Вы — первые воплощения равновесия. Настало время перемен!

— Объясните еще раз, пожалуйста. Если можно, подробнее, — Аларья умела быть терпеливой.

— Есть роза ветров, у нее четыре корня, и растет она сразу в двух мирах, но цветок распускается в прозрачных пределах. Вы — и корни, и лепестки ее, — понесла какую-то совсем уже непонятную чушь Каймиана.

Аларья моргнула, чувствуя, как начинает ломить виски. Она искренне старалась понять Каймиану, но при таком различии в терминологии это казалось нереальным. Начинать нужно было с азов. Первый вопрос оказался неудачным. Пожалуй, Прагме стоило бы прихватить с собой азбуку или детскую книжку с картинками, если, конечно, их дети учились читать по книгам. Хотелось примитивного — кубиков, рисунков в стиле «точка, точка, два крючочка»…

— Подождите. Давайте определимся с терминами. Что такое… — Аларья покосилась на размашистые каракули сестры. — Прозрачные пределы.

— То, где хранится память обо всем сущем, где решается его судьба.

— Информационное поле, — шепотом сказала Арья.

— Вы — садовники судеб, способные не только взрастить ствол, но и принять в свои ладони плоды.

— А этого я уже не переведу, — подхватила сестра. — Но нас в экстры пишут, кажется.

— Как бы вот нам все-таки согласовать термины? — спросила Аларья. — Пожалуйста, объясняйте каждый.

Каймиана уставилась на Аларью так, словно у той на лбу проросли и цветы, и стволы с лепестками. Консультант Новак смотрела в зеленые, как хвоя терранских елей, ничего не выражающие глаза. Ее только что посетило гениальное открытие: чтобы интеллект «читался на лице», необходимо напряжение мимических мышц. Едва заметные морщинки на лбу или между бровями — отметка привычки задумываться, развитые мышцы скул, почти неуловимый трепет крыльев носа — все то, что отражает работу мысли. По этой теории получалось, что Каймиана или биоробот, излагающий то, на что запрограммирован, или телепатка.