Георгий Мартынов - Сто одиннадцатый (хроника н…ских событий)

Несколько минут оба молчали.

Внезапно директор вздрогнул и беспокойно оглянулся. На его полном лице появилось выражение тревоги и недоумения.

— Послушайте, — сказал он, зачем-то понижая голос до шепота, — вам не кажется, что тут кто-то есть, кроме нас двоих?

— Где же? — удивился врач. Он показал рукой. «Сами видите, — говорил этот жест, — спрятаться тут негде. Никого нет».

— Не знаю, не знаю! Но мне определенно кажется. Я даже слышу какие-то звуки, не то дыхание, не то… не знаю! Очень тихие! Да вы прислушайтесь!

— Не пытайтесь меня уверить, что у вас галлюцинация слуха, — улыбнулся врач. — Никаких звуков нет! Даже из соседних купе. И, кроме нас, здесь никого быть не может!

— Вы правы, конечно! Этот свист так подействовал на нервы.

— Ну конечно!

Постучав, вошел проводник. Поставив на столик стаканы и положив рядом пакетики с сахаром, он молча удалился.

— Перед самым этим проклятым свистом, — сказал директор, — я хотел вам сказать, доктор, что попасть в Н…ск быстрее и проще не из города, где вы хотите сойти с поезда, а со станции Озерная. Можете мне поверить, я хорошо знаю эти места, бывал здесь. И Н…ск знаю. Скучный городок! И что вас потянуло сюда, да еще от моря?

— Как раз это самое. Мне надо несколько лет пожить в континентальном климате. А Сибирь — чего уж лучше!

— А, ну это другое дело! Летом Н…ск довольно живописен. Много зелени. Да, так вот, от Озерной до Н…ска всего полчаса пути на автобусе. Они часто ходят. А от областного города будете трястись почти два часа.

— А когда мы будем в этой Озерной?

— На два часа раньше. В восемь двадцать. Так что вы экономите не меньше чем три, три с половиной часа.

— Спасибо! — сказал врач. — Воспользуюсь вашим советом. Тем более, что в субботу в областном центре мне нечего делать. Учреждения не работают. Так и так придется туда съездить в понедельник.

— На всякий случай справьтесь у проводника.

— Откуда ему знать, я больше вам верю. Да мне, помню, говорили, что проехать можно ближе.

Ничто не изменилось.

Те же пятеро серебристых операторов, в тех же «креслах», перед тем же пультом, что и в момент старта Норит сто одиннадцать.

Те же светящиеся растения за прозрачной стеной и то же звездное небо. И далеко-далеко тот же бледно-желтый диск.

Там, возле него, неведомая планета, где сейчас находится Норит сто одиннадцать, если только он не погиб сразу же. Что там, на планете, никто не знает!

В помещении пульта включены все двенадцать сферических экранов. На всех, кроме одного — прямо напротив середины пульта, — огромные залы, заполненные до отказа. Это ученые, крупнейшие инженеры, руководители административных центров.

Пятеро операторов знают: там, в этих залах, на экранах видны они сами.

По всей планете (она не вращается вокруг оси, и время на ней повсюду одно и то же) все ждут…

Возле пульта воздух сух и тепел. Этого требуют приборы. Долго оставаться здесь трудно. И поочередно, то один, то другой, серебристые операторы покидают кресла и на триста — четыреста секади исчезают в бассейне.

Никто ведь не знает, сколько придется ждать…

Но пока не выяснится судьба Норит сто одиннадцать, никто не покинет своего места. И пока не выяснится, что происходит на неведомой планете, нельзя приступать к работе.

Летят секади… В такие моменты кажется, что они очень длинны.

Близится утро!

Три поколения уже плохо понимают это слово, его первоначальный смысл. Для всех, живущих сейчас, утро — это только определенное время (одинаковое для всех), когда сон сменяется бодрствованием, и только! Вокруг ничего не меняется!

Планета ждет…

Вензот, руководящий экспериментом, видит перед собой маленький кружок прибора, стрелка которого неподвижно замерла на точке, означающей конец видимого и осязаемого мира. За этой точкой неведомое, которым научились пользоваться ученые, но до конца осознать которое не в силах никто.

За точкой лежит безграничная и одновременно не имеющая протяженности сфера, охватывающая собой всю Вселенную, не имеющая никакого радиуса, вечно существующая и не имеющая временного существования…

Стрелка неподвижна!

С расстояния, которое почти невозможно себе представить (расстояния в этом, привычном, мире, а не в том, где нет никаких расстояний), стрелку заставит шевельнуться сам Норит сто одиннадцать. И этого мгновения нельзя пропустить. Правда, имеется звуковой сигнал, но Вензот не спускает глаз со стрелки. А когда он удаляется в бассейн, за ней следят другие четверо серебристых.