Люда Тимурида - Моя профессия ураган

Соломон, — она ужасна и бездуховна.

Я вздохнула.

— Просто ты опять перенесла мужскую роль на женскую, — ответила Чара. — Я же тебе говорила — "женщина не двигается". Просто те девчонки, которые из кожи вон лезли и выскакивали из платья ради мужчины, пополняют список его любовниц, которых он не уважает. Я уже говорила, что мужчина должен сам ухаживать за тобой, бегать, безуметь от отвергнутой любви, а не наоборот. Пока он не заинтересуется сам — пиши пропало. Нельзя женщине так сказать активничать в личной жизни, в смысле бегать, ухаживать за мужчиной. Это должен делать он.

Женщина — всегда королева, она выбирает, отвергает и милует несчастных претендентов.

— То есть я должна отдаться на милость мужчины и покорно ждать?

— Ты что, совсем дура? — без всяких шуток разозлилась Чара, подозревая меня в по меньшей мере в олигофренизме. — Кто тебе сказал, что ты не должна ничего делать? Просто он не должен ничего об этом знать, все сделал он сам! Он сам ухаживал, завоевывал, добивался улыбки… Он добивался милости и внимания королевы! Добивался! Хотя он не должен знать, что он делал это оттого, что именно женщина обратила на него внимание. Потому он вдруг вспыхнул, потому он вдруг заметил, какие у нее прекрасные глаза и т. д. Именно женщина, девушка духовно ведет, инициирует "партию". И он загорается… Но именно духовно.

Впрочем, это не значит, что женщина обратила на него внимание сознательно.

Большинство из кокеток скрыто очаровывают абсолютно всех оказавшихся поблизости мужчин…

Я расхохоталась.

— Самокритика?

— Утвердься в ведущей роли женщины, — сказала Чара, не обратив на поползновения ни малейшего внимания. — Если хочешь быть любимой. Мы королевы!

Мы ведущие! Мы божество мужчины! Нет никакой пассивности женщины — это подлая ложь! Есть высшая ее духовная активность, которая все пронизывает и направляет. Когда я говорила тебе то, я имела в виду, — предоставь суетиться и трепыхаться мужчине, не унижая и опуская себя. Это его роль и гордость делать хоть это, приносить нам радость, поклоняться нашему духу и телу. На нас возложена самая священная роль, и не возбуждения, а одухотворения и вдохновения его, оплодотворения и благословения его замыслов, подталкивание его к реализации. Не говоря о великой природной роли вынашивания ребенка!

Именно из-за того, что мы отдаем ребенку, мужчины отдают нам, потому справедливость соблюдена. Не подумай, что женщины в чем-то ущемлены — просто их расцвет, реализация, наступают несколько позже мужчины. И, более того, мужчины помогают им в этом, отдавая накопленную энергию, чтобы те могли отдавать ее своему духовному росту и детям. От природы женщины расцветают в мастерстве и гении, в творчестве, в деле ближе к сорока, пятидесяти годам, когда затихает менструальный цикл, а до той поры они жертвуют собой как старшие — ради мужчины, ради детей. Как более мудрые, отражая высшее начало в своей жизни. Больший да будет всем слугою. В природных естественных обществах правили женщины! Не принимай на веру тех опустившихся ниже животных скотов, которые, пользуясь физической силой, унижают женщину, вместо подчинения себя ее более тонкой и возвышенной духовной силе. Они сами от этого несчастны, и задыхаются в подлости, грубости и вине. Даже волки не имеют права укусить волчицу, хотя она сама может кусать самца сколько угодно, а он только прятайся и уходи. Природа чтит женское Начало. С любви к женщине начинается почитание

Бога, как более тонкого, невидимого, ведущего Начала. Силе не кулака, а Любви.

Силе духа, а не мышц. Недаром, везде охотнее всего поклоняются Матери!

— Но все же в близости никакой активности… — перебила ее я.

— О Боже! — подняла руки Чара, закатывая глаза. — Ты дура, точно? Конечно, твое тело должно жить, струиться кожа к коже, словно шелк, давая бездну наслажденья обоим, изгибаться, как дуга ему навстречу, как струнка, стройное, гибкое, безумно желанное в своей чудесной прорисовке точеных мышц и форм, отвечать на каждое его движение, плестись, скользить и виться, то напрягаться, то расслабляться под его руками, тяняся им навстречу, просыпаясь его ласке, встречать его безумной встречною волной, когда в тебя он входит, часами изнемогать от напряжения и страсти в прекрасной безумной скачке выгнутых, устремленных тел, все набирая амплитуду и неистовство этого действа; часами безумством поцелуев покрывать его лицо, неся себя как свежесть, сплестись не только телами, но и губами в поцелуе, нет даже в просто наслажденьи тонкой кожей губ, лаская их и пробуя на вкус, самой водя по коже губ его их нежной глубиной…