Люда и Игорь Тимуриды - Моя профессия ураган

Словно, наконец, раскрылись ворота бесконечности, и меня затопило ощущение непередаваемого сверхчеловеческого счастья, в котором уже не было места личному…

Странно, я почти ничего не делала, — сказали мне после тэйвонту. Я только отдавалась и светилась счастьем и любовью, раскрываясь навстречу Лану. Даже первоначальное безумие страсти, достигнув пика, куда-то ушло. Словно я все наслаждение, всю ласку, всю любовь вкладывала не в стремление тела, но в тепло души, в свет и ласковое пламя своих глаз, которым был нужен он, в чистоту его одного. Словно безумие страсти сменилось чистотой. Полной, нежной, прозрачной, ликующей… Но, это видели даже тэйвонту, чем больше я стремилась к Нему, именно к нему, чем больше мое сердце устремлялись именно к любимому, чем больше он был нужен моему сердцу, чем была я счастливее, от Него, Него, Него, тем сильнее загорался Лан, тем он становился неистовее и безумнее. Это было странно и даже в чем-то страшно видеть: безумие тела и полная, какая-то вытянувшаяся успокоенность души, плавящейся в медленном, чистом, летящем, счастливом счастье. Словно я переплавляла волшебным камнем тяжелый свинец страсти и вожделений в легкое, сияющее, ласковое золото счастья. Медленное, счастливое, как свет любимых счастливых глаз. Да, так! Трудно передать это словами.

— Ты притягивала глаза. Нельзя было не смотреть на тебя, будто в тебе было спрятано солнце. Оно было такое влекущее, что нас, сердце, буквально рвало к тебе как магнитом. Только что мы тэйвонту, с детства закалявшие волю и самообладание чудовищными тренировками замка Ухон, мы устояли. Ты многому научила нас, — сказал мой тэйвонту Хан. А ведь он меня вырастил!

— Ты помнишь, я в позапрошлом году опять путешествовала сама по себе, — осторожно сказала я.

Тэйвонту выругался.

— Голову тебе за это оторвать надо!

Осторожно, это потому, что я просто удрала от своих тэйвонту. Сначала это было трудно, а потом, войдя во вкус, я просто отсылала их. И они ничего не могли поделать. Эти отлучки были их головной болью. Потому что, дав клятву, тэйвонту не имели права оставлять хозяина без своего присмотра. А тем более, совсем ребенка.

По крайней мере, в Дивеноре это нигде не практиковалось, и настолько вошло в привычку, что стало как бы традицией, нарушения которой никто не мог предположить. Принцы мирились со своими тэйвонту, как со своими волосами. Но я не была принцем. К тому же в одиночку, без присутствия двоих тэйвонту мне казалось безопаснее. Тэйвонту волей неволей выдавали себя своими фигурами. И присутствием у человека. Какое уж тут инкогнито. А я, признаться, любила путешествовать неузнанной.

И это удавалось. Просто никто не мог предположить, что принцесса может быть без своих тэйвонту, нянчивших ее с младенчества.

— Дело не в том, — поморщилась я.

Потом махнула рукой на тэйвонту. Ты слушай!

— Во время своих странствий я подружилась с известной гаэтаной Чарой… — сказала я.

Тэйвонту ахнул. Для того, кто так тренирован в самообладании это было слишком.

— Ты не думай о ней плохого, — зачастила, оправдываясь, я, словно и вправду была виновата.

— Да она тэйвонту любви среди куртизанок!

— Она не продает свое тело! — гневно крикнула я. — Ее нанимают на несколько часов как хозяйку дома при особо важных встречах и переговорах. Просто, чтобы говорила с гостями. И за громадные деньги! Да это великая честь гостям!

Чудовищно образованные, начитанные, владеющие всеми видами искусства, знающие всю поэзию, музыку, живопись мира. И даже науки… А чтобы она согласилась с кем-то жить… — аж захлебнулась я.

— Да знаю я, кто такие гаэтаны, — поморщившись, оборвал меня тэйвонту. Они не продают свое тело, они продают любовь…

…Я вспомнила, как отец однажды рассказывал про гаэтан. Это было еще до моего рождения. Он как-то с принцем Кратом попал на важный прием Аэны. Особым блеском считалось, что на нем роль хозяйки будет за гаэтаной.

"Нам сказали, что нас будет развлекать гаэтана, но все были настроены скептично, — рассказывал отец. — Как она может подействовать на меня, славящегося волей и наблюдательностью, воспитанного тэйвонту! Я только не понимал, почему барон Чак, из местных, как-то подозрительно улыбается нам. А его тэйвонту и того хуже — откровенно посмеивался, на меня глядя.

Принца и нас представили гостям. Через две минуты к нам подошла какая-то девушка. Ничего в ней внешне такого не было. Простенькая, ничем не выдающееся лицо. Чак расцвел, увидев ее. И что он в ней нашел, ни фигуры, ни вида, — снисходительно подумал я. То-то наши дивенорские тэйвонтуэ!