Георгий Левин - Жизнь на обочине

Вскоре пришла женщина. В бумаге она принесла пять беляшей с мясом и шесть пончиков с повидлом. Всё это выложила на две тарелки. С полки кроме тарелок достала две чашки, чайник с заваркой и пачку сахара.

Сама съела один беляш и один пончик. Пододвинула ко мне тарелки и сказала:

— Еж! Не деликатничай! Не на приёме в Кремле!

Так началось моё знакомство и сотрудничество с бабой Машей. Женщиной 70 лет. Она работала, что бы помогать своим дочкам и внукам. Им, как и всему народу жилось нелегко.

С едой и чаем расправился быстро. Помещение покинул первым. Баба Маша старательно закрыла замки. Простились и разошлись.

Уже позже баба Маша сказала мне, что тогда она решила. Наши пути разошлись навсегда. Такие помощники как я появлялись периодически. Повкалывали день. Получали на выпивку и исчезали. Просить и побираться было легче, чем работать. Понимали это быстро. Вот она и подумала, что я поступлю также. Услышал её слова и промолчал. Говорить о том, что люди разные и даже на дне хочется сохранить хоть не много человеческого достоинства. Не стал. Это действительно личное.

Но в этот день моя работа ещё не закончилась. Мне предстояло отдать оброк. На погашение его пока не собрал и копейки. Понимал, что в случае неуплаты встречусь с Кешиными кроссовками. Быть руками он побрезгует. Желать этой встречи мог только мазохист. А я им не был. Как избежать этого счастья? План у меня был. И я приступил к его исполнению.

Для начала нашёл кусок картона. Подошёл к женщине. Она торговала с лотка карандашами, фломастерами, блокнотами и другой мелочью. Выпросил обломок чёрного карандаша. Своими ножницами кое-как заточил его и вывел на картоне:

"Люди добрые! Я, одинок! Пролежал в больнице три месяца. Денег нет. Голодный! Помогите, Христа ради!"

У входа в вокзал и уселся на пластиковые мешки, В них лежала моя старая одежда и одежда подаренная бабой Машей. Сидел и молчал. Опустил голову. Просто поставил перед собой пустую коробку от детских сандалет. На коленях держал картонку со сделанной надписью. И ждал реакции людей. Уже говорил. Стыд и брезгливость покинули меня. Что унижаюсь? Понимал. Но не переживал. Мне нужно было выжить. Вот и пытался.

Монета достоинством в 2 рубля упала в коробку. Я поднял взгляд и посмотрел на человека. Первого отозвавшегося на мою просьбу о помощи. Передо мной стояла старушка. Ей было под семьдесят. Очень скромная одежда говорила об её скромном достатке. Слёзы набежали на мои глаза. С трудом проглотил ком, вставший в горле, прошептал:

— Спасибо! Храни Вас Бог!

Сказал эти слова от души. От всего сердца. Она перекрестила меня. Вздохнула и отошла. Нищий помогал нищему! В этот момент понял, что был не справедлив к людям.

Сытые, проезжающие в машинах люди были черствы. Но простой народ нет! Его обманывали, обирали, а он всегда проявлял сострадание. Старался помочь человеку, попавшему в беду. Делился последним. И пока есть этот народ до тех пор каждый может рассчитывать на сострадание и помощь. Это действительно дар Божий! Спасибо Вам простые люди! И да поможет Вам Бог! Убережёт Вас от болезней и горя! От нищеты и одиночества!

На душе стало легче и светлей. Мою беду разделили! Мне сочувствовали и сострадали! И это самое большое благодеяние. Его буду помнить всегда!

Народ проходил мимо и удостаивал меня вниманием. Монеты разного достоинства падали в стоящую передо мной коробку. Они уже не стучали о картон. Они звенели, ударялись о монеты брошенные раньше. Я благодарил людей. От души желая им счастья. Наверно, эти искренние чувства отражались на моём лице. Душа пела. Было хорошо и комфортно. Не оттого, что давали деньги. А от сочувствия и сострадания. Так проходили часы. Поток людей уменьшался. Вечер всё больше вступал в свои права. Зажглись огни ламп и фонарей. Надвигающаяся темнота ночи отступила. И вот передо мной возник Митяй. Некоторое время он смотрел на меня. Затем махнул рукой и сказал:

— Ладно, закругляйся! В такое время посетителей вокзала и прохожих мало. Сидеть дальше? Пустое дело. Пошли! Покажу наше жильё и определю тебе место.

Собрал своё добро. Встал и пошёл за Митяем. Этот был очень длинный день. Он был полон приключений, унижений, побоев и человеческого сочувствия. Всё это навалилось сразу и порядком измотало. Усталость навалилась сразу. Заныла спина. Затёкшие ноги изменили мою походку. Сгорбившись, хромал за Митяем, подволакивая ноги. Наверняка со стороны выглядел глубоким стариком. Стариком несущим тяжёлый груз прожитых лет. Сейчас понимал главное. Вся прожитая жизнь была счастливой. А теперь стал бурьяном в придорожном кювете. И это моя судьба. Ковылял. Старался гнать эти мысли. Так мы и шли через залы вокзала. Выбрались на перрон. Пошли по нему к правому углу здания вокзала. Здесь с перрона вниз вела лестница. По этой лестнице спустились вниз и оказались перед железной дверью. Митяй открыл эту дверь. Мы вошли в подвал. Затхлый воздух подвала ударил в лицо. Он был душным и тёплым. Это было основное благо. На улице было сыро и прохладно. А запах? Чепуха! Мой нос с этим справился быстро. Любые миазмы воспринимались нормально. К неприятным запахам уже привык.