Елена Хаецкая: Атаульф и другие, Готский для всех

Я боюсь, что Гизульф умрет, потому что тогда мне придется брать жену и рожать с ней детей, ибо на Мунда-калеку и Ахму-дурачка надежды мало.

Недавно Гизульф чуть не погиб.

Наш дядя Агигульф после истории с игрой в кости, когда он чуть не проиграл корову, данную отцом Фрумо за Ахму, очень подружился с Валамиром. Много времени проводили они вместе, вместе ели, вместе спали.

Вместе и на охоту пошли. И брата моего Гизульфа с собой взяли тайком от отца и дедушки. Гизульф очень просился с ними. Агигульф обещал взять и Тарасмунду не сказал.

Я услышал, как они собираются, и тоже попросился с ними, но они не захотели меня брать. Тогда я пригрозил, что расскажу отцу и деду, ибо они не хотели, чтобы Рагнарис и Тарасмунд узнали. Тогда Гизульф сказал: "Хорошо".

Он сказал, чтобы я молчал и шел за ним. А сам замыслил в душе своей подлое предательство. Но я не знал о том.

Гизульф сказал, что в ульфовом доме осталась от Ульфа рогатина. "Тебе, - так он сказал, - все равно охотиться нечем. Вот и возьми от Ульфа. Да бери ту, что поменьше, на большую не замахивайся".

Я не хотел идти, но Гизульф сказал, что так старшие велели - Агигульф с Валамиром. И прибавил, чтоб тайно от деда сделал.

Дед спал еще, когда мы с дверей дома ульфова жердину сняли. Я вошел в ульфово жилье. А когда я вошел, Гизульф наказа мне пошевеливаться, ибо рогатину еще чистить надо. И снасмешничал: "Альрунн не боишься ли?" Темно там было и пахло плесенью, в ульфовом жилье.

И тут услыхал я, что за моей спиной Гизульф дверь закрывает и жердиной припирает. Так и попал я в ловушку. Сидел и боялся, к стыду своему, тех самых альрунн, которых мы с Гизульфом выдумали, чтобы Ахму-дурачка пугать.

Только с восходом солнца ушли страхи, и тогда дал я великую клятву отомстить Гизульфу за коварство его.

На мои крики пришла Ильдихо. Она побранила меня, что запрет нарушил, и выпустила.

Я пошел жаловаться отцу моему, Тарасмунду. Отец взял меня за ухо и потащил к Рагнарису - зачем жердину сняли, зачем запрет нарушили, зачем в дом ульфов проникли, покой отсутствующего потревожили? Вдруг Ульфу от этого что-нибудь дурное сделается на чужбине?

Дедушка же в рассказ мой вник, допросил своим чередом, кто и как меня запер; после затрещину дал и с тем отпустил, наказав привести к нему Гизульфа, как только явится.

Только под вечер возвратились охотники - в крови, в грязи до подмышек, дымом пахнут. У Агигульфа рогатина сломана, идет, хромает. За ним Гизульф - именинником. На меня и не смотрит, нос кверху дерет. А я из-за дедушкиной спины выглядываю и жду, пока дедушка всю компанию чехвостить начнет.

Дедушка и начал. Без единого слова вытянул палкой Агигульфа по хребтине.

"Attila, duh e slahis?! - вскричал Агигульф жалобно. - Батюшка, зачем бьете?"

"Я тебе покажу, пес шелудивый, за что!" - заревел Рагнарис и кровью весь налился.

Агигульф сообразил, что дело худо, в дверь кинулся. Дед за ним, палку занеся.

И встал дед.

Мы замерли, любопытствуя, что там он увидел, во дворе. А дед рявкнул: "Ильдихо! Света дай!"

Ильдихо подскочила, головню из очага выхватила и деду посветила. А посветив, ахнула, чуть головню не выронила, потому как из темноты глянула на нее морда страшная окровавленная.

Тут и мы все подошли, обступили.

Агигульф, спину потирая, начал рассказ. Как пошли на охоту. Как он, Агигульф, предчувствуя опасность охоты, загодя велел от мальца (то есть, от меня) избавиться.

С Атаульфом, продолжал Агигульф, так вышло. Когда он, Агигульф, проведал, что за Гизульфом меньшой брат (то есть, я) увязаться хочет, велел Гизульфу избавиться от обузы. "Какой ты гот, ежели от противника уйти не можешь" - такими словами пристыдил Гизульфа. И добавил, что ждать будет с остальными у брода до первого света, а там без Гизульфа уйдет кабана брать. И какими путями Гизульф поручение дядино выполнил, то ему, Агигульфу, неведомо. Ибо кабанья охота - дело нешуточное.

За дубовой рощей, продолжал Агигульф, в Сыром Логе вепрь на охотников вышел. Прямо на Агигульфа и выскочил. Тот его на рогатину и возьми. Секач же был тяжелый, да еще в низине почва под ногами склизлая. Грянулся он, Агигульф, оземь, рогатина возьми и сломись. Агигульф лежит. И добро бы просто так лежал. Так кабан на нем лежит, как мужик на бабе, и его, Агигульфа погубить хочет.

Валамир пока соображал, пока поспевал да разворачивался, Гизульф первым подскочил и ножом кабана прикончил. Под лопатку вонзил. Так на Агигульфе кабан и сдох.

Охотники, радуясь удаче, кабану кровь пустили, в миску собрали (у Валамира с собой была); тут же огонь разложили, кровь зажарили и вместе съели - побратались.