Павел Шумилов - Давно забытая планета

— Не поняла… — удивилась Сандра.

— Сейчас она твоя рабыня, так?

— Так.

— Ты ей кожаный ошейник дала, но она его не одела, так?

— Так.

— Что получается? На твою рабыню я одеть ошейник не могу. А ты мне её продать не можешь. Если захочешь продать, она твой кожаный ошейник оденет, свободной станет.

— Неделю назад на ней тоже был кожаный ошейник.

— Так неделю назад она у хорцев жила, а теперь наша, из нашего форта! Поняла, что ты наделала со своим ошейником?

Сандра уткнулась лицом в кожаную куртку Скара.

— Какие же вы, мужчины дураки. Сначала об нас, девушек, ноги вытираете, потом локти себе кусаете.

Дни слились в один. О Сандре по-прежнему ничего не известно. Каждые два-три дня Лира перегоняет на новое место два сопровождающих нас флаера. Событий мало. Было нападение летающих ящеров. Первого я перекусил пополам, ещё трёх сбил из пистолета. Остальные отстали. Не смогли подняться за мной выше пяти километров. Была встреча с одичавшей кошкой размером с рысь. Ветка испугала её визгом, чем потом очень гордилась. Было нападение хищного ящера. Он весил вдвое меньше меня, всего две-три тонны, но напал. У него была огромная пасть, полная зубов и скверного запаха, но замедленная реакция. Я ударил его задней лапой в живот, ошарашил апперкотом, подсёк хвостом, повалил на бок. Раскрутил за ноги и бросил в реку. Он плыл вниз по течению и ругал меня на своём языке. Был шторм над океаном. И была встреча с экипажем парусного судна, разбившегося на рифах.

Их было чуть меньше ста. Когда я сел, лежащие на камнях люди лишь повернули головы в мою сторону. Капитан нехотя поднялся, подошёл, отдал честь. Спросил, построить людей, или не обязательно. Ни удивления, ни страха. Я решил не выходить из образа. Сказал, что их время ещё не пришло, поэтому я здесь, чтобы спасти их. Новость была встречена спокойно, с лёгким оживлением. Началась челночная операция. Я перевозил их по пять человек за раз на ближайший остров — зелёный райский уголок километрах в тридцати от скалы. Думал, это никогда не кончится, но уложился в пятнадцать часов. Капитан, как и полагается, отправился последним рейсом. Со мной матросы не разговаривали, боялись. Но Ветке выложили всё, а я слушал рассказы по радио. Судно выбросило на скалы штормом. Спаслись все. Капитан приказал строить плоты. Успели выгрузить топоры, пилы, верёвки, две бочки с пресной водой. Но ветер изменился, корабль сорвался со скал и затонул.

Среди матросов было пятеро раненых. Капитан спросил, заберу ли я их. Я вызвал сопровождавший нас флаер с медицинским модулем, уложил пострадавших в биованны. Набрал программу, запретил прикасаться к флаеру. Объяснил всем, что через пять дней люди выйдут здоровыми, а флаер улетит.

Было уже поздно, и я решил заночевать здесь же. Ветка обрадовалась. Матросы вились вокруг неё косяком, но она, задрав юбку, продемонстрировала кольцо непорочности, и её считали чуть ли не святой.

Капитан оказался железным, несгибаемым человеком. Я беседовал с ним у костра. Он уже разбил людей на бригады. Одной поручил строить хижины, другой — новый корабль в лагуне, третьей, ныряльщикам — ловить катару. Что такое катара, я не понял, но спрашивать не стал. Может, губка, может, жемчуг, может ещё что. Через год — обещал он команде — все вернутся домой толстыми и богатыми. Никто в этом не сомневался. Он был философом, этот капитан. «Ты отличный парень, я тебе по клотик благодарен, но я в тебя не верю. Ты нарушаешь гармонию мироздания», — говорил он мне. «А в кентавров ты веришь?» — спросил я и протянул ему фотографию Кенти. Он долго её рассматривал. Ему очень хотелось в неё верить, но истина была дороже. «Нет, она тоже нарушает гармонию мироздания». «Но я сижу рядом с тобой». «Это сейчас. А завтра улетишь. Может, если б ты остался с нами подольше, я нашёл бы твоё место в картине мира. Но ты улетишь.» «Да, завтра я улечу», — сказал я и подарил ему нож космодесантника с фонариком в рукоятке. Это был не совсем честный подарок. В рукоятке ножа смонтирован также радиомаяк-автоответчик. Если нож будет при нём, я всегда смогу найти его и поговорить. О звёздах, о жизни, о гармонии мироздания.

Остановились за час до захода солнца. Девушек посадили у толстого дерева. След развёл костёр, Скар достал фляжку с бульоном для Воли, разогрел в специальном горшочке. Сандра хотела помочь, но сделав несколько шагов, отказалась от этой мысли, вернулась под дерево. Чувствовала себя намного хуже, чем утром.