Дэн Симмонс - Эндимион (сборник)

Мы приземлились в заброшенном городе на рассвете, когда небо на востоке уже начало светлеть и на его фоне черным прорисовывались горные пики. Я тут же соскочил на землю и помчался к башне, позабыв об андроиде и о священнике – так мне не терпелось поскорее увидеть Мартина Силена. Старик наверняка будет счастлив видеть меня, он наверняка будет мне благодарен, ведь я так много сделал, я выполнил почти все его невыполнимые требования – Энея ускользнула из ловушки, устроенной Церковью в Долине Гробниц Времени, Священная Империя разрушена, Церковь, извратившая свое учение, повержена, Шрайк, судя по всему, больше не досаждает человечеству, – все в точности, как хотел старый поэт в тот хмельной вечер больше десяти лет назад. Да, он должен быть счастлив и благодарен.

– Тебе понадобилась офигенная уйма времени, чтобы притащить сюда свою ленивую задницу! – заявила мумия из паутины трубок и проводов систем жизнеобеспечения. – Я уж думал, придется мне самому отправляться хрен знает куда и выволакивать тебя за уши, а то сибаритствуешь там, как какой-нибудь богатый гребаный педик двадцатого века.

Изнуренное существо, парящее в окружении машин, мониторов, респираторов и сиделок-андроидов, ничуть не напоминало поульсенизированного старика, с которым я прощался меньше чем десять лет – моих – и всего два года – его – назад. Даже вместо голоса звучала электронная интерпретация его кряхтения и сопения.

– Ну, кончил пялиться, или тебе продать еще билет в балаган с уродцами?!

– Извините… – Я покраснел так, будто меня застали за чем-то неприличным.

– Из извинений шубу не сошьешь. Ты докладывать собираешься или просто будешь торчать тут, как неотесанная деревенщина? Собственно, ты и есть неотесанная деревенщина.

– Докладывать? – Я развел руками и поставил скрайбер на столик-каталку. – А я думал, главное вы знаете.

– Главное?! – взревел синтезатор. – Да что ты знаешь о главном, засранец?!

Последние сиделки поспешно скрылись из виду.

Меня охватил гнев. Видимо, мозги у старого ублюдка размягчились окончательно, а вместе с мозгами – и хорошие манеры, буде таковые вообще у него когда-либо имелись. Минуту в комнате висела тишина, нарушаемая лишь уханьем механических мехов, вдувавших воздух в бездействующие легкие умирающего. Наконец я обрел дар членораздельной речи.

– Доложить. Хорошо. Большая часть того, о чем вы просили, исполнена, месье Силен. Энея покончила с Империей. Шрайк, по-видимому, исчез. Человеческая вселенная навсегда изменилась.

– «Человеческая вселенная навсегда изменилась», – саркастическим фальцетом передразнил синтезатор. – А я тебя, придурок, просил… А девчонку просил… навсегда менять эту сраную вселенную?

Я вновь вернулся мыслями к тому разговору и покачал головой:

– Нет.

– Вот-вот! – проворчал старик. – Наконец-то извилины зашевелились! Господи Иисусе, Боже мой, мальчик, мне уже стало казаться, что ты в этом Шредингеровом мусорнике окончательно поглупел, если такое вообще возможно.

Я молча ждал. Может, если подождать достаточно долго, он просто тихо умрет?

– Так о чем я просил перед твоим уходом, вундеркинд? – поинтересовался старик тоном разъяренного учителя.

Я попытался вспомнить, что он еще требовал, кроме того, чтобы мы с Энеей уничтожили железную тиранию Священной Империи. Шрайк? Нет, он не о том сейчас говорит. Коснувшись Связующей Бездны, я быстро отыскал там его слова, сказанные мне на прощание. Я тогда уже готовился вылететь на ковре-самолете, чтобы спасти Энею.

«Давай отправляйся, – сказал мне старый поэт. – Энее сердечный привет. Скажи ей, что дядюшка Мартин хочет побывать перед смертью на Старой Земле. И что старому пердуну не терпится услышать, как она „субстанций, форм и звуков явит суть“. Вот оно, самое главное».

– Ох, – выдохнул я. – Как мне жаль, что тут нет Энеи.

– Мне тоже, мой мальчик, – прошелестел старик собственным голосом. – Мне тоже. И не приноси сюда эту жестянку с пеплом. Я вовсе не то имел в виду, когда говорил, что перед смертью хочу еще разок повидаться с племянницей.

Я только кивнул: под горло подкатил ком, в груди мучительно заныло.

– Ну а остальное? – настойчиво повторил поэт. – Ты собираешься выполнить мое последнее требование или будешь стоять тут, ковыряя пальцем в своей тупой заднице, и дожидаться, пока я помру?

– Последнее требование? – переспросил я. Да, мой «IQ» в присутствии Мартина Силена явно понизился пунктов на пятьдесят.