Дино Динаев - Командировка в ад

От его слов повеяло зловещим смыслом. Хоть было понятно, что у доктора не в порядке с психикой от долгого сидения один на один со странными больными, но настроение он создал мрачное. Даже вечереющий лес выглядел сурово притихшим и создавал ощущение опасности.

Картазаев совершенно неожиданно хлопнул затихшего Мошонкина по плечу, тот едва со стула не навернулся.

— Не слушай нашего доктора, он спирт неразбавленный потребляет, — а у заговаривающегося специалиста спросил. — На какой машине Одегова увезли?

— Не разбираюсь я в марках. Но номер записал на всякий случай. Хотел за деньги продать, но теперь уж все равно недолго осталось, — он махнул рукой в сторону леса.

Доктор провожал их до самых ворот, оглядываясь на осиновик и отслеживая передвижениями незримых врагов, и все повторял:

— Затишье временно, так и знайте!

В последнее время неизвестные фискальные системы не давали высунуть голову, вернее включить компьютер, чтобы не дать о себе знать и попытаться засечь надоедливого пользователя. У Михаила Бзилковского началась ломка, когда он свыше пары дней не садился за клавиатуру. Он совсем бы зачах, если бы не обнаруженная им менопауза в работе "полей Бзилковского". Длилась она ровно час, с двух до трех ночи. В этот промежуток "поля" словно вымирали, и комп был способен работать в обычном режиме.

В силу понятных причин Миша решил не затрагивать тему "Гелиона", занимаясь сугубо личными вещами. Хакера давно интересовало его происхождение. С самого детства он часто видел мать во сне. Она представала ему в образе молодой смеющейся девушки, каждый раз новой, ведь у него не было даже фотографии. Он и имя матери узнал случайно. Один раз, когда еще отца не выгнали из школы, старшеклассники подлили ему в чай коньяк, он пришел совсем пьяный. Всю ночь Олег Олегович лежал на полу в одних трусах и звал:

— Наина! Почему ты ушла?

Миша использовал оставшийся ему час, рассылая запросы во всевозможные инстанции, включая закрытые базы, о судьбе Наины Бзилковской. Примерное время, когда она бросила семью, а также предположительный возраст он знал. Больше ему ничего не было известно: ни рода занятий, ни образования, но сыновний эгоизм убеждал, что это была необычная женщина. Она могла быть секретным агентом, разведчиком. Правда, потом, когда поиски постепенно зашли в тупик, тот же самый эгоизм вывернул все наизнанку. Теперь он, изнывая от сладкой боли, искал мать среди преступников и наркоманов.

Ему удалось обнаружить достаточно Бзилковских, среди которых было немало Наин. Но все это было не то. Он смотрел в высвеченные фотографии, и сердце оставалось безучастно. Тогда он пытался связать имена и крупные события. Например, не было ли Наины Бзилковской среди пассажиров взорванного террористами "Боинга" или среди жертв землетрясения.

Так он и кружил, пока не понял, что кривая снова вывела его к "Гелиону", хотя он этого и меньше всего хотел, это было опасно, и в ужасе выключил комп. Он ворочался на койке, ставшей в одночасье плахой, и пытался вдавить в себя сон, а тот все не шел, а когда он заснул, то увидел самый настоящий кошмар, самым безобидным в котором был выключенный и умоляющий человеческим голосом компьютер:

— Включи меня, сынок! Я спасу тебя!

Когда он проснулся, то понял, что если он сейчас не включит компьютер, то сойдет с ума. Он подсел к компу и загрузил "поля Бзилковского". Аппарат загремел старым усталым диском, но чутким ухом Миша уловил новые нотки. В технике оказались задействованы мощности, о которых он и не подозревал, а потом суровую лепту внес ускоритель-и пошла писать губерния.

После надписи, что задействован старый канал, на монитор полезло нечто объемное, состоящее из многих переменных величин, и Миша с изумлением понял, что открытые им "поля" лишь малая толика существующего информационного изобилия. Он сбросил данные в буфер, но информация все прибывала, ей не было конца, планы пошли, схемы, табулеграммы. Мишу охватил сладкий ужас оттого, что его вот-вот вычислят, и одновременно он испытал дикое возбуждение, возрастающее с каждой секундой, с каждым вновь полученным файлом. Не имея сил больше сдерживаться, он испытал настоящий первый в своей жизни оргазм.

Он уже ничего не соображал, сидел с вытаращенными глазами, когда зажегся свет и Феликс издевательски сказал:

— А я думал, кто здесь орет, а это братишка односторонним сексом занимается. Но ничего, Миша занимайся, это говорят полезно, только на стул постели что-нибудь, коллекционная надо сказать мебель.