Дино Динаев - Мальчишник в зоне смерти

Аркадию Листунову исполнилось тридцать пять лет. Никто не заметил этого скромного юбилея, проигнорировали точно так же, как всю жизнь игнорировали самого юбиляра. Его существование, которое трудно было назвать полноценной жизнью, представляло собой тягучие и нудные будни. Несмотря на солидный возраст, Листунов продолжал оставаться девственником. У него никогда не было подружки, и он даже ни разу ни с кем не целовался, да и не умел этого делать. Худой и сутулый, он имел самую невзрачную внешность и выдающееся косоглазие, которое не могли скрыть уродливые корригирующие очки в толстой круглой оправе. Плохое зрение было потомственным проклятием рода Листуновых. Он жил вдвоем с матерью, которая ослепла в пятьдесят лет. Отца не помнил, тот умер еще молодым от сердечного приступа. Так что наследственность у Аркаши была дурная, что отложило неизгладимый отпечаток на его характер.

Это был законченный брюзга, недовольство у которого вызывало все вокруг без исключения. Особенное недовольство вызывало у него поведение современной молодежи. У выслушивавших его надоевшие пассажи создавалось полное ощущение, что говорившему далеко за семьдесят. Да и голос у него был надтреснутый и глуховатый, словно действительно принадлежал старику.

Аркаша работал на кабельном телевидении редактором по цензуре. Более точного совпадения его натуры и возложенных служебных обязанностей трудно было даже представить. Они подошли друг другу, словно пара пазлов.

Листунов вырезал из передач и фильмов пикантные моменты. В Алге общество было высокоморальным, и изображение даже женской груди считалось запретным. К тому же у Аркаши была очень строгая мама, которая приучила его, что все, что связано с обнаженной женщиной это гнусно и мерзко. Вполне возможно, что строгое воспитание явилось одной из причин, по которой он так и не женился. Даже занятый выявлением и ликвидацией любовных сцен из передач и фильмов, сам Листунов эти сцены не смотрел. Все они были записаны в поминальнике по минутам, и когда наступала нужная минута, Аркаша запускал рекламу, а сам момент отправлялся в корзину несмотренный.

Листунова никто не любил. Каждое утро он просыпался в холостяцкой холодной постели, нашаривал корригирующие очки в толстой оправе и шел варить кофе: себе и маме. Аделаида Григорьевна-сухонькая строгая старушка-никогда, начиная с раннего детства сына, не позволяла себе ни поцеловать его, ни потрепать по голове и походила скорее на учительницу, чем на мать. Скорбно поджав губы, она сидела за столом, слушая, как сын пьет кофе, и изредка делала замечания:

— Не чмокай губами как лошадь! — или если он не чмокал, а замечания надо было сделать в воспитательных целях, выговаривала. — Ты вчера не выключил свет в туалетной комнате. Я хоть и слепая и то заметила!

Аркаша знал, что после того как он ложится спать, мать еще долго бродит по комнате, перебирая по стенке руками-проверяет розетки и выключатели. Несколько раз уж падала, а один раз ее здорово шарахнуло током, но каждый раз с завидным упорством, достойным лучшего применения, она повторяла свои действа. И ведь частенько находила: Аркаша то светильник забудет выключить, то вилку телевизора оставит в розетке. Тогда для Аделаиды Григорьевны наступал звездный час, и она могла неделями перемывать его огрехи.

На работу Аркаша едет в переполненном озлобленными и суетливыми пассажирами троллейбусе. Из всего персонала кабельного телевидения "101-й канал" он единственный, кто не имеет машины. Все отчаянно пихаются и норовят воткнуть локоть в живот, а это больно. Руки у грубиянов как на подбор жесткие и толстые, словно у штангистов, а живот у Аркаши мягкий. Однажды он рискнул пихнуть в ответ, на что получил просьбу снять очки, чтобы сподручнее было бить ему морду, но очков не снял и вышел из транспорта с целыми зубами, но презираемый всеми без исключения пассажирами, включая бомжа на заднем сиденье, с которым никто не рискнул сесть рядом, учитывая его многократно орошаемые и сырые штаны. После злополучного случая более таких героических поступков Аркаша не совершал.

Крохотный кабинетик Листунова расположен в неприметном тупичке в подвальном этаже здания, арендуемом телекомпанией. Из аппаратуры стоит стационарный видеомагнитофон и операторский пульт. Из мебели стул с разъезжающимися ножками. Аркаша садится, надевает наушники, но тотчас срывает их. В них невыносимый вой. Вне себя, трясясь тщедушным телом, Аркаша идет разбираться в аппаратную. Едва он открывает дверь, навстречу ударяет гогот. Неяскин и сидящая у него на коленках Маринка довольно ржут.