Дино Динаев - Мальчишник в зоне смерти

Макаки, в отличие от Картазаева, двигались, не зная устали. Пронзительно визжащее стадо с вздернутыми хвостами стремительно удалялось, перепрыгивая с дерева на дерево и перебрасывая Мошонкина.

— Маугли хренов! — выругался Картазаев.

Он не пытался бежать. Полковники за макаками не бегают. Шел по направлению.

Обезьяньи вопли вскоре затихли. Сил куда-то идти не оставалось, но Картазаев с упрямством полностью механистического существа продолжал шагать, делая надрезы ножом на деревьях, чтобы его не угораздило кружить. Полковник прошел с пару километров и неожиданно вышел на поляну, посреди которой стоял высокий кирпичный дом. Он мог считаться двухэтажным, если бы не единственный ряд окон, больше похожих на бойницы.

Картазаев понаблюдал за ним из кустов, но движения не заметил. Обычный особняк в диком лесу.

Решив изучить его подробнее, Картазаев прокрался к двери. Крался больше для успокоения. Какого рожна надо расстреливать его в поле, если можно подпустить поближе и застрелить в упор у дверей?

Дом оказался не заперт, вещь непростительная в условиях бесчинствующих макак. Картазаев толкнул дверь и вошел.

Полы были теплые, с подогревом. Натяжной потолок, под которым горели лампы, дающие приглушенный мягкий свет. Полковник минул пару комнат с минимумом мебели. Так по мелочи. Пуфик в центре комнаты или диванчик в углу, судя по размерам, рассчитанный на усталого карлика.

В кинозале с экраном во всю стену на полу валялись кассеты Тинто Мандрасса. На одной виделся торопливый отпечаток чьего-то ботинка. Картазаев приложил ногу. Неизвестный оказался гораздо крупнее.

Полковник с сомнением оглядел перочинный нож, свое единственное оружие. Чтобы справиться с хозяином, требовалось что-то гораздо более весомое. Картазаев оглядел комнату, думая, где бы он сам спрятал оружие, если бы жил здесь. Потом решительно подошел к подоконнику и вытащил из-под него пистолет "Спектр" склеенный скотчем.

Есть еще мозга, подумал он, почесав дулом лоб. Но, скорее всего, их скоро вышибут. Поднявшись на второй этаж, он попал в нечто вроде мастерской. На стенах висели картины, настолько яркие, что рисовать их мог или ребенок или гений. Они оказались подписаны неким Максимом Валановым,15-ти лет. Картазаев вспоминал, где он слышал эту фамилию, причем, совсем недавно. Комната была перегорожена ширмой из белой простыни, пропитанной резким больничным запахом.

Картазаев отодвинул ее дулом. За ширмой скрывалась кровать, оснащенная пакетом медицинских прибамбасов, рассчитанных на уход за тяжелыми больными. Пустая. Он потрогал смятые простыни. Холодная.

Страшная догадка озарила мозг, и полковник вспомнил этого 15-летнего гения, а также того, кто убил его, и, судя по всему, убьет и его. Он слишком хорошо знал своего коллегу, чтобы переоценивать его способности.

Картазаев устремился к лестнице, когда понял, что находится в доме не один. Ловушка захлопнулась.

Картина была полна внутренней энергетики, словно взведенная бомба, она пульсировала и была готова взорваться многочисленными событиями. Пустынное море должно было с минуты на минуту быть разрезанным острым форштевнем возвращающейся шхуны. Барышня с зонтиком готова была сорваться с места и сбежать по крутому берегу навстречу своему принцу.

Еще более впечатляющей картину делали свежие пулевые отверстия, две в море, а одна прямиком в солнце. Интересно, он специально целил, или это случайно вышло, подумал Картазаев.

Еще о случайности. Почему его оппонент выбрал псевдоним Боно. Б.Н. Бригита Нейланд.

— Ты жив еще? — спросил Боно с первого этажа.

— Может, поговорим, Бушмен? — спросил Картазаев.

— О чем? Как вы мою Гиту на заклание послали?

— Можем поговорить о том, что у нас в стране отменена смертная казнь, и ты можешь сдаться и остаться в живых.

— Ты наглец, Вольд. Особенно для человека, которого вот-вот пристрелят.

— Цель убийства? Ведь должна быть цель. Гиту ведь не вернуть.

— Тут ты ошибаешься. Кукулькан обещал мне вернуть ее. Я тебя, пожалуй, не убью сразу, расскажу, как у нас все будет. В обычном мире мы жить не сможем, это ясно. Но я согласен остаться здесь навсегда и жрать обезьянину до самой смерти, лишь бы моя Гита была со мной.

— Единственная проблема Кукулькана самого восстановить. Его больше нет.

Ответ оказался неверным. Пули прошили пробковые полы навылет. Воздух насытился по-шмелиному гудящим свинцом. Если б Картазаев не запрыгнул на кухонный "островок", то мог считать себя покойником. Смертоносные гейзеры вспарывали пол. Пули били в стол снизу, заставляя его подскакивать, но мореный дуб, из которого он был изготовлен, выдержал.