Дино Динаев - Мальчишник в зоне смерти

Бандиты, узрев возникшую среди них смерть, стали рассыпаться. В процессе паники Картазаеву удалось уложить семь человек из восемнадцати, пока не кончились обоймы. Это было эффектно, но не эффективно. Главари все еще оставались вне зоны досягаемости. К тому же эффект неожиданности прошел. Картазаеву некогда было сожалеть о том, что на месте этих семерых должны были оказаться все четверо испанцев. Если б все пошло по плану.

Расстреляв боезапас, полковник красиво отбросил пистолеты в стороны и вверх. Они еще тяжело проворачивались в воздухе, когда Картазаев достал вторую пару. До открытия ответного огня, он успел наполовину опустошить магазины и снять еще троих. Потом стало хуже.

Здоровяк справа дал длинную очередь из пулемета, и полковник упал на пол. Ослепительная очередь прошла над ним и буквально развалила надвое бандита, которому не повезло оказаться на линии огня.

Картазаев стрелял в здоровяка и убил его с третьего попадания. Он еще успел пальнуть и завалить набегавшего мужика, и патроны во второй серии тоже кончились.

Итоги были не утешительные. Из восемнадцати человек на ногах оставались шестеро. Причем все четверо испанцев. Уцелевшие открыли бешеную пальбу. Полковник перекатился за труп здоровяка, и тот стал подскакивать от многочисленных попаданий. Пуль было так много, что вскоре они стали встречаться внутри толстяка и противно звякать друг о друга.

Картазаев, наконец, смог нормально оглядеться. Пятачок перед камесидалом был усыпан трупами. Артура с Томой среди них не наблюдалось. Это не могло не радовать.

— Не дайте ему высунуться! — крикнул Глюк.

Полковник дернулся, но в ответ получил такую очередь из пулемета, что некоторые пули пронзили многострадального бывшего здоровяка насквозь и едва не зацепили его. Больше он не дергался.

Глюк встал и, подойдя к лежащей женщине, рывком поднял ее.

— Не трогай ее, это моя женщина!

Поначалу Картазаев решил, что голос принадлежит Артуру. Хотя с чего бы это мальчишке называть женщину своей. Женщины по-большому счету не могут быть чьими-то ни было вообще. Когда они любят, то забирают тебя целиком, вместе с твоими нестиранными носками и твоими достоинствами и болячками. Самое занимательное, что твое мужское достоинство они тоже считают свои и ничьим больше. Вот о таких отвлеченных вещах думал полковник, лежа под прицелами бандитских стволов.

Голос принадлежал Мигелю. Он тоже встал и подошел к пленнице. Главарь прожег взбунтовавшегося подчиненного горящим взором южных глаз.

— Ты назвал мою женщину своей. Что ты этим хотел сказать, вонючий рыбак?

— А вот что, — Мигелю не было необходимости даже поднимать оружие, оно уже было взято наизготовку.

Грянул выстрел, и вместо красивого испанского глаза возникло нечто гораздо менее эстетическое. Не успел Глюк рухнуть, как Мигель уже орал, что он теперь главный.

Пятеро, меланхолично вел счет Картазаев. Трое испанцев и еще двое.

Бандиты безоговорочно приняли главенство нового вожака. Судя по всему, власть подобным образом менялась не в первый раз. Важный момент был подпорчен появлением на пятачке нового действующего лица. Скелет Кукулькана встал и в несколько шагов оказался среди беснующихся бандитов. Даже без головы он был на метр выше любого из них.

Ничего не видя, он широко расставил руки и схватил первого, кого коснулся, коренастого мужчину в расстегнутой гавайке. Не обращая внимания на его крики, он запустил костяные пальцы глубоко ему в глазницы и ловко вынул глазные яблоки.

— Неси глаза ко мне! — закричал череп, и скелет двинулся на крик.

Картазаев среагировал и выстрелом отшвырнул голову подальше. За что едва не поплатился, когда его чуть не подстрелили бандиты, только и ждавшие, когда он высунется. Вот, уроды. Они не желали думать о том, что опасность угрожает не только ему одному. Не трудно было предположить, что первым делом сделает Кукулькан, заимев глаза. Он слишком ненавидел людей, чтобы оставить им шанс.

На пути венерианина попался один из бандитов, и он, не раздумывая, дал ему такого зубодробительного пендаля, что не только отшвырнул на десять метров, но и переломал ему ноги. В строю теперь оставалось только трое испанцев.

Положение было патовое, и Картазаев совершенно не представлял, что он будет делать через минуту. Амарал и Луис обходили его с флангов, и, судя по маневру, жить ему оставалось до тех пор, пока туша бывшего толстяка, сделавшегося еще толще от сотен накопившихся в нем пуль, будет прикрывать его.