Дино Динаев - Тотальная угроза

Его отвлекло знакомое подергивание за рукав. Картазаев с удивлением констатировал, что на этот раз Мика не вызвал особого раздражения.

— Чего тебе?

— Санта сказал, что идти можно. В Обервальде давно никто не живет. А ты боялся, Придурок!

— Не все ж такие смелые как ты, — по инерции огрызнулся Картазаев и тут только заметил, что Мика успел позаботиться о себе и напялил цветистый халат Вилли Архангела. — Что, замерз, пацан?

— Хватит вам, наконец, — одернула их Калерия. — Всем надо быть осторожнее. Санта сказал, быть начеку.

— Санта сказал, быть начеку, — саркастически передразнил Картазаев, но его актерский пассаж проигнорировали, все уже довольно энергично двинулись в правый тоннель.

Правильнее было бы назвать его коридором, потому что на тоннель он не тянул: был слишком узок, два человека могли разойтись в нем с большим трудом.

Коридор вывел их в зал круглой формы. С потолка свисало несколько люстр, и выбитым зубом во рту чернел вентиляционный люк с выломанной решеткой. Потолок был грязен донельзя, и о том, что его когда-то белили, можно было только догадываться. Стену по периметру украшали пять дверей.

— Площадь звезды! — буркнул Свин.

— Хоть что-то вспомнил, — мрачно пошутил Картазаев.

— Ну, че ты ко всем цепляешься, Придурок? — возмутился Мика. — Санта, скажи ему!

Санта молча оглядел их и сказал:

— Надо разделиться.

Картазаев возразил, что делиться не надо, потому что его сразу насторожило, что дверей оказалось ровно по числу членов их небольшой команды, да и то, что инициатива шла от Санты, тоже вызвало подозрения, но, как водится, Картазаева опять никто не послушал.

— Правильно Санта говорит, а то мы это бензин сутки проищем, — заметила Калерия.

Сутки мне нельзя терять, подумал Картазаев. У него оставалось часов десять не больше. Делиться, так делиться.

И они разделились.

Картазаеву достался крайний левый ход. Договорившись, что все вернутся назад не позже, чем через тридцать минут независимо от того, найдут они бензин или нет, двинулись в путь и разошлись каждый своим путем.

Почти сразу Картазаев уткнулся во вторую дверь, открыв которую, попал в комнату, бывшую, скорее всего, складом никому не нужных вещей. Лопнувшие трубы и батареи, ржавые бочки, неопрятные кучи рваной ветоши и просто кучи.

Повезло, дерьмо застарелое, не воняет, подумал Картазаев, пробираясь мимо завалов. Он выбрался на более или менее свободное место и внутренне содрогнулся при виде застывшей человеческой фигуры.

— Это я, Санта.

— Моли бога, Санта, что успел предупредить, мне не хватило пустяка, чтобы спустить курок, — пробормотал Картазаев. — Что за шутки, мужик?

— Наши ходы соединились.

Действительно, в этом месте в стене имелось боковое ответвление, из которого, скорее всего и вышел Санта. Там было темно, и вились струйки пыли.

— Как ты быстро. И как ни на что не наткнулся? Ведь темно, — Картазаев подошел вплотную и решился спросить напрямую, ведь когда они еще будут наедине, без сопровождения сопливых гвардейцев. — С кем ты, Санта?

Тот равнодушно пожал плечами:

— С тобой, как видишь.

— Давай поговорим откровенно. Ты знаешь, кто я?

Санта кивнул.

— Обидно получается. Про меня все знают, мозги мне просканировали, а про тебя никто ничего не знает. Ходит тут Исусик, в Вольде детишек брошенных собирает, на тварей всяких охотится: на хохотунов да крысоловов. Вроде во всем личность положительная. Только не бывает личностей полностью положительных. И ты тоже не исключение. К еде не притрагиваешься, по пятницам куда-то исчезаешь. Сегодня кстати что? Четверг? Значит, завтра тоже исчезнешь? А если мы в бою будем? Если твоя помощь нужна будет?

Санта хотел пройти дальше, но Картазаев успел схватить его за плечо и задержать. Ощущение оказалось не из приятных. Секунду назад гибкое, похожее на ртуть плечо, вдруг затвердело в сталь.

— И почему ты все время молчишь?

Оставив все его слова, сказанные в сердцах, без малейшего внимания, Санта указал наверх и сказал:

— Потолок.

Картазаев оборвал свою тираду и пригляделся. Ну не было в потолке ничего такого, что привлекло бы внимания. В меру грязный, в углу вентиляционный люк с вырванной решеткой. Несколько люстр.

— Это не люстры, — проговорил Санта.

И тут до Картазаева дошло. И ему стало так жутко, как не было жутко никогда в жизни. Заледенели кончики пальцев, потом руки до плеч, и холод распространился дальше, до самого сердца.