Михаил Сухоросов - Наемник

Несущиеся на тебя во весь опор всадники — есть ли зрелище красивее? Летят по ветру плащи и конские гривы, солнце играет на клинках и панцирях…

— Давай!

Швыряю во всадников Силу, сведя ее в увеличенный знак Щита, растянув на весь их фронт.

Эффект великолепный: повылетали из седел все, кроме одного. Если б я его Силу не узнал, то уж его-то самого точно можно узнать: ярко-синий плащ, великолепная черная борода, на лбу — серебряный обруч Магистра. Удар огнем мне едва удается погасить, некоторое время обмениваемся точечными ударами. Да, по сравнению с Даэлом я щенок… Даже имея в распоряжении нашу утроенную Силу, мне с трудом удается сдерживать его атаки. Бросаю в него знак Силы, а потом, не дожидаясь ответа, свожу кисти рук в знаке Захвата.

Пропущенный мной удар вполне мог бы оказаться смертельным, но в момент его нанесения Даэл уже находился на полпути к земле. Иногда две ноги надежнее четырех: я направлял знак не на Магистра, а на его лошадь. Согласен, нечестно, но у нас же не клуб единоборцев… Если б сил хватило, я б вообще коня вверх копытами поставил. Прессинг сразу заканчивается. Надеюсь, Даэл сломал себе шею…

— Ходу!

Несемся к лесу, где-то сзади остаются вопли и свист. Далеко, не догонят. Бежим, пригнувшись, заячьими зигзагами. Гельда впереди меня неожиданно вскрикивает, летит ничком в траву, в один прыжок оказываюсь рядом:

— Что?

— Нога…

У нее из бедра, сантиметров на пятнадцать повыше колена, торчит стрела, на сероватом холсте платья медленно расползается темно-багровое пятно. Поднимаю ее, закинув себе на шею руку, Хельг подхватывает Гельду с другой стороны, тащим ее к лесу. Вот он, уже метрах в десяти… В пяти…

Сильный толчок в плечо, такое ощущение, что кто-то изо всех сил рванул его вниз, чувствую сползающую вниз по рукаву липкую горячую струйку. Зацепили-таки, жабы… Не успев выругаться, вскрикиваю — левая ладонь прошита стрелой, по счастью с краю, не между костями вошла… Еще три шага… Еще один… И над нами смыкается тишина. Мы вступили в пределы Зачарованного леса.

Тишина неприятная, как перед грозой, душная какая-то, давит на плечи, наваливается тоннами ваты. Тропа видна четко — даже в полумраке, царящем здесь, а слабый свет исходит явно не от солнца. Тропу стискивают мощные, не меньше обхвата, деревья, сизые от лишаев или почти черные, листва неопределенного цвета: разные оттенки серого. Останавливаюсь, глядя на торчащую из ладони стрелу. Да, левую руку мне всерьез отключили… Хельг возмущен:

— Не стойте! Опасно! Тут укрытие рядом!

— Не могу я бегать, когда из меня две этих штуки торчат!

Эльф одним движением обнажает саблю, неуловимый взмах — и древко стрелы обрублено в десятке сантиметров от раны, следующий взмах — то же происходит со стрелой, попавшей в Гельду. Протягиваю левую ладонь, сжав правой древко стрелы:

— Сруби наконечник.

Удар, зазубренный раздвоенный кусок стали пропадает, зажмурившись, выдергиваю стрелу из раны, хватаю Гельду, из последних сил бежим дальше.

Успеваем пробежать метров сто, не больше, Хельг, что-то учуяв, орет:

— Сверху! — голос кажется заглушенным, как из-под земли. Вскидываю голову: на нас стремительно опускается черная кипящая туча, сбиваясь все плотней и плотней. Только приглядевшись обнаруживаю, что она состоит из живых существ — здоровенных летучих мышей, во всяком случае, эти твари на них похожи. На какой-то момент меня удивляет тишина, с которой совершается нападение, а потом на нас обрушивается чужая Сила, Сила этой стаи. Наши способности все еще объединены, мы стоим — все трое — спина к спине. Хельг еще успевает бросить:

— Они почуяли кровь, — а потом начинается бой. Мы раз за разом бросаем вверх круги огня, ограждая себя. Напасть они пока могут только сверху.

Теперь никакой эйфории и в помине нет, остается только борьба за существование, выматывающая все силы, мы действуем почти как автоматы. Нас освещают багровые сполохи, сверху — дождь обгорелых телец, запах паленой шерсти почти невыносим. Одна из тварей медленно, крутясь в воздухе, как горящий лист, пролетает мимо меня, на какой-то миг вижу ее морду. Несмотря на отнимающее все силы напряжение, меня передергивает от страха и отвращения — морда напоминает человеческое лицо, вроде даже знакомое, но сведенное до неузнаваемости жуткой гримасой ненависти. Все происходит в странной глухой тишине, ни хлопанья крыльев не слышно, вообще ничего.

А потом тишина внезапно взрывается пронзительным многоголосым воплем, стая рассеивается так же внезапно, как и налетела.