Танит Ли: Серебряный любовник (сборник)

Когда лифт остановился и дверь отъехала в сторону, я учуяла слабый, едва заметный, аромат ее духов "Лаверте".

Когда я была ребенком, этот запах мог заставить меня смеяться от ощущения безоблачного счастья. Однажды я разлила эти духи по всем коврам и портьерам, по всей мебели, чтобы весь дом пах, как моя мать. Мать усадила меня рядом с собой и терпеливо объяснила, что я поступила неправильно, проветривая тем временем жилище. Ни разу в жизни мать меня не ударила, не шлепнула, даже голоса не повысила. Она говорила, что это было бы признанием своего бессилия. Детям все нужно объяснять. Тогда их поступки будут почти такими же сознательными, как у взрослых.

Забавно то, что в детстве я, кажется, была более зрелой, чем сейчас.

Лифт доставил меня прямо в фойе. Египтия говорила, что когда она впервые увидела наше фойе, оно показалось ей сделанным из белого мороженого, которое вот-вот проглотит ее. На самом деле это белый мрамор с темно-желтыми прожилками. Колонны толщиной с карандаш поднимаются группами к дискам, излучающим по ночам мягкий свет. Днем свет сюда проникает через иллюминаторы, расположенные кругом наверху. В центре фойе открыт лифт, и до других этажей надо добираться на нем. Мать выбрала для него дизайн, который увидела в одном старом видике. Прямо из фойе можно пройти в ванные комнаты, в помещения для роботов, в кухню и винный погреб. Две комнаты для гостей с отдельными ванными находятся в пристрое с восточной стороны. Когда едешь вверх на внутреннем лифте, то минуешь антресольный этаж, где тоже есть комнаты для гостей, самозапирающаяся кладовая, в которой хранятся финансовые и другие деловые бумаги, а также дорогие древние документы. Туда ходит только мать. Еще там есть библиотека, в которой стоит бесценный глобус, показывающий, каким был мир до столкновения с Астероидом. Возле библиотеки находится один из балконов и я иногда сажусь там почитать, но мне это плохо удается, созерцание неба мешает сосредоточиться.

Последний этаж занимает апартаменты матери, ее рабочий кабинет и студия, все это звуконепроницаемо и тоже запирается. Остальная часть этажа - это Перспектива, чудесный полукруг, оттуда можно обозревать все стороны света. Когда входишь туда, небо заполняет комнату, и ты будто не в комнате находишься, а в небе. Для усиления этого эффекта вся мебель здесь очень простая и сделана либо из стекла, либо из зеркального материала. Нельзя сказать, что мы живем очень уж высоко, но даже на такой высоте приходится герметизировать дом и насыщать его кислородом. Окна нам открывать нельзя. Зато мы никогда не задергиваем занавески.

Когда я вошла в Перспективу, комната оказалась золотой. Золотые ковры, золотые стулья; обеденный стол на застекленном балконе, как будто залит хересом амонтильядо. Химические канделябры на потолке были погашены, но все равно светились золотом, исходящим от неба. Само небо было цвета вина из желтой сливы. Я с восхищением созерцала закат. На такой высоте кажется, что он будет длиться целые недели, но небо начало бледнеть, и я перебежала на восточную сторону, чтобы не упустить появления Астероида. Он похож на огромную сине-зеленую звезду, но с ним приходят сильные ветра, в морях возникают гигантские волны и усиливают приливы. Астероид вызывал на Земле страшные катаклизмы, пока орбита его не стабилизировалась. Люди побывали на Астероиде. Он красивый, но из-за него погибла треть земного населения. Это статистика.

С южной стороны Перспективы есть маленький пристрой, туда ведет лесенка. Мои апартаменты отделаны зеленым, бронзовым и белым в соответствии со всеми моими схемами. Тут есть все, что нужно современной девушке: видео - и аудиомагнитофоны, плейер, парикмахерский узел, полные шкафы одежды, оригинальные украшения, игры, книги. Правда, здесь нет балконов, так что чаще я бываю в Перспективе.

Когда я приблизилась к пианино, которое теперь отсвечивало серо-лиловым, в комнату вошла мать. На ней был павлиний костюм с высоким воротником, стоящим над головой, будто распущенный веер хвоста. Вероятно, она собралась уходить.

– Иди ко мне, дорогая, - сказала мать.

Я подошла и мать обняла меня. Окунувшись в волшебный запах "Лаверте", я почувствовала себя в безопасности. Потом она ослабила объятия, но продолжала удерживать меня, улыбаясь. Мать выглядела прекрасно, ее зеленые глаза были похожи на крыжовник.

– Ты поддержала Египтию, дорогая?

– Я хотела было. Мама, мне надо тебе кое-что рассказать, может быть, ты что-нибудь посоветуешь.