Макс Эрлих - Секта

Всё было позади, и Морс ехал в Лос-Анджелес, чувствуя себя измученным и опустошённым. Так было каждый раз после депрограммирования. Ведь ему приходилось не легче, чем пациенту. Физически это было крайне тяжело. Эмоционально — просто невыносимо. И каждый раз потом перед глазами вставал Сидон, снова всё тот же кошмар — заснеженное поле, голое дерево, серый балахон…

Сейчас ему надо было забыть всё: Сидон, Джеффа Рида, Душ Господних, Бафорда Ходжеса. Надо было вернуться к нормальной жизни, ощутить реальный мир, смеяться и жить, как живут все люди — по крайней мере до тех пор, пока снова не позвонит Джордж Гленнон и не скажет, что к нему обратился отец или мать какого-то ребёнка из Иерихона, Херонеи или Вифании…

Дом Хайлендов стоял у пересечения двух дорог, лицом к пустыне, окружённой кольцом скалистых гор с вершиной Сан-Хасинто.

Во флигеле, где они поселились, в маленькой кухоньке Синди готовила их любимые блюда. Иногда на обед приглашали старики. Но в целом они не очень докучали молодым — дядя почти каждый день отправлялся играть в гольф, время его жены целиком поглощали теннис, бридж, светская жизнь. Синди и Джефф целиком были предоставлены самим себе.

Каждый день, сухой и знойный, был напоен солнечным светом, льющимся с безоблачного неба. Поездки верхом, теннис, бассейн, по вечерам кино и встречи с друзьями — день тянулся бесконечно долго, как бесконечно долгими были сиесты под полуденным солнцем у бассейна, когда они погружались друг в друга, смакуя каждое мгновение близости.

И каждую ночь они любили друг друга.

Джон Морс предупреждал Синди, что Джефф мог измениться. То давление, которое секта оказывает на разум человека, не проходит бесследно и для всего организма, он начинает регрессировать: у девушек прекращаются менструации, у юношей приостанавливается рост бороды и усов, снижается потенция. По его мнению, это связано с тем, что, если у человека отнять возможность самостоятельно принимать решения, он впадает в детство — физически и морально. Следовательно, Синди нужно будет немного терпения, если она заметит это в Джеффе. Но такая проблема не возникала. Джефф был в отличной форме — загорелый молодой бычок.

Он стал набирать вес. С лица сошло постное, унылое выражение, оно опять научилось улыбаться.

В конце первой недели нагрянули родители, затем опять наступило затишье. Как-то раз позвонил Морс. Короткий отчёт Синди его вполне удовлетворил. Он сообщил новость: одна из телекомпаний хочет снять документальный фильм о Джеффе и таких, как он, когда тот вполне оправится. Но это не завтра, времени впереди много. А пока — так держать, Синди. Так сказал Морс.

И опять потянулись золотые дни.

Это случилось на десятый день. Их машина медленно катила мимо вековых деревьев заповедника Джошуа Три Моньюмент, мимо обветренных скал, в очертаниях которых проступали то фигуры людей, то корабли, то доисторические животные. Остановив машину, Синди с Джеффом вышли, чтобы подойти поближе к удивительным скульптурам, созданным природой.

Рядом с их машиной затормозил серый «кадиллак». Троих молодых людей, выведших из него, никак нельзя было принять за туристов.

— Джефф, — помертвевшими губами прошептала Синди, — ты знаешь, кто это?

— Да.

— Бежим, — в панике сказала она.

— Бежать? Но куда? — в голосе Джеффа не было надежды. — В пустыню? Вокруг только песок — бежать некуда.

Они пошли к машине, не зная, что будет в следующий момент. Трое Наставников спокойно наблюдали за ними, не двигаясь с места. Потом один из них произнёс:

— Моё имя Авель. Это Исав и Азаэль. Господь любит тебя, Симеон.

Исав посмотрел Джеффу в глаза.

— Иди с нами, Симеон. Господь ждёт тебя.

— Нет, — сказал Джефф, — я не хочу.

— Мы знаем, как Сатана соблазнял тебя, Симеон.

— Моё имя Джефф. Всё кончено.

— Мы знаем, что ты боролся. — Теперь говорил Авель. — Как он искушал тебя. Ты уступил ему лишь на время. Мы понимаем тебя, Симеон. Он мучал и истязал тебя. Плоть слаба, но ты не закоснел в грехе. Ты можешь ещё очисться молитвой.

Авель говорил, и голос его был мягким и обволакивающим. Джефф застыл, оцепенел. Синди видела, как стекленели его глаза, он дрожал, как в лихорадке.

— Нам не хватало тебя, Джефф. Твои друзья, твоя семья скучали по тебе. После того как ты смоешь грязь греха и вернёшь свою душу Господу, ты воссоединишься с ними на земле и на небесах.

— Джефф, — голос Синди дрожал. — Не слушай их. Не уходи!