Фрэнк Перетти - Монстр

— Покажи номер 1, — сказал Рид, допивая коку. — Я сделал этот снимок, когда мы с Бек только-только добрались до хижины. Синг открыла окно на мониторе. Это был снимок разгромленной комнаты, с разломанными полками, с разбросанными повсюду рваными упаковками и сплошь усыпанным белой мукой полом.

— Хм. Никаких следов, — заметил Пит.

— Я фотографировал каждый участок поверхности перед собой, прежде чем ступить на него, — сказал Рид.

— И обратите внимание, — сказала Синг, выделяя и увеличивая фрагмент фотографии. — Лопата на полу в левом углу.

— Ага, — сказал Пит.

— А теперь покажи номер 2, — сказал Рид.

— Этот снимок я сделала на следующий день. — Синг вывела на экран вторую фотографию и поместила рядом с первой.

— О'кей, верно, — сказал Пит. — Именно так всё и выглядело, когда я был там. — Второй снимок представлял ту же самую комнату в том же состоянии с той лишь разницей, что теперь на усыпанном мукой полу отчётливо виднелось несколько следов от ботинок, и с ещё одним отличием, сразу же замеченным Питом. — Хм. Лопата исчезла.

— И обратите внимание на следы, — сказал Рид. Пит кивнул.

— Верно. Два комплекта. — Он вытащил из кармана несколько карточек со схематическим изображением следов. — Я зарисовал там три разных вида отпечатков. — Он указал на монитор. — Вот следы Рида. Тот же размер, та же подошва, те же самые характеристики износа. Но вот эти в углу, где лежала лопата… Я думал, они принадлежат Рэнди. — Он откинулся на спинку кресла, потирая затылок. — Но безусловно, это не так.

Рид озвучил мысль, к которой несомненно пришёл Пит:

— К тому времени, когда появились другие следы, Рэнди был мёртв, а мы с Бек… переживали свои неприятности. Нашу стоянку не было видно за деревьями. Кто бы это ни был, он наверняка принял мои следы за следы Рэнди.

— Мы предполагаем, что наш третий участник истории зарыл тело Рэнди в надежде, что оно никогда не будет найдено, — сказала Синг.

— Итак, мы имеем двух людей, убитых одинаковым способом, — сказал Рид, — и попытку скрыть оба факта убийства. Сначала Аллена Арнольда завалили брёвнами, а потом Рэнди Томпсона зарыли где-то с помощью лопаты из хижины.

— Лопату выбросили, возможно, закопали вместе с телом, чтобы не осталось никаких отпечатков пальцев, никаких ниточек — с глаз долой, из сердца вон, — добавила Синг. — Разумеется, всё это лишь гипотеза, основанная на имеющихся данных.

— Что скажете? — спросил Рид Пита. — Как по-вашему, мы можем оказаться правы?

Пит откинулся назад, сцепив руки за головой.

— Если вы найдёте тело-Рэнди, то, наверное, узнаете всё. Шериф Миллз знает о ваших догадках?

— Узнает, когда появится здесь завтра утром, — сказал Рид. — Надеюсь, он либо примет нашу гипотезу, либо предложит лучшую, но в любом случае сделает что-нибудь. — Рид глубоко вздохнул, пытаясь справиться с переполняющими душу эмоциями. — Ничто не говорит о том, что Бек ещё жива, но я по-прежнему верю.

— И мы готовы принять любые новые идеи, не сомневайтесь, — сказал Пит. — Так что насчёт Джимми? Вы позволите ему дальше заниматься этим делом?

— Я предоставлю решить вопрос шерифу Миллзу. Джимми до сих пор считает меня сумасшедшим.

Пит уставился на монитор, взъерошил волосы пальцами.

— Можно подумать, одной этой тупой твари нам недостаточно — так теперь у неё появились помощники!

С наступлением ночи всё изменилось. Когда солнце потускнело до кроваво-красного цвета, а потом скрылось за далёкой горной грядой, когда небо из синего стало чёрным, когда ночные голоса леса застонали, защёлкали, затявкали и затараторили, Бек почувствовала, как возвращается другой страх, подобный медленно действующему яду, и постепенно поглощает всё её существо. Хотя они с Ридом пытались за разговорами прогнать этот страх в первую ночь, проведённую над хижиной на ручье Лост-Крик, теперь Бек знала, как он зовётся — Ночной Страх, — и верила в него безоговорочно. Он всегда приходил без приглашения, но не без причины: там, в кромешной тьме, было чего бояться.

Как ни странно, сасквотчи тоже испытывали страх. Эти дикие звери, способные выходить на поиски пищи по ночам, были испуганы. Об этом свидетельствовали их опасливо стреляющие по сторонам глаза, излишне осторожная поступь, странное напряжённое молчание и, конечно же, запах страха, который усиливался по мере того, как сгущалась тьма. Они снова бежали — такое впечатление, будто спасались бегством, — кружа и петляя по старому лесу на крутом горном склоне, спотыкаясь и чуть не падая, усталые и голодные, движимые страхом перед чем-то, таящимся там во мраке.