Иван Афанасьев - Последняя надежда творцов

Как оплеванный, плелся Кондрахин прочь из института. Неосознанно он брел в сторону дома Мирицкого, и когда понял это, обрадовался. Надо поддержать любимого профессора! Даже если это ничего не меняет. Он ускорил шаги, юркнул в знакомую подворотню и чуть не столкнулся с человеком. Им оказался Семен Митрофанович.

— Я знал, что Вы придете, — тихо сказал профессор, — хотя с Вашей стороны это глупое решение. Как и попытка голосовать против всех. Ведь это были Вы?

— Но, Семен Митрофанович! — воскликнул Юрий. — Это же подло! Собрание параноиков!

Мирицкий невесело и как-то рассеянно усмехнулся:

— Да, собрание параноиков, институт параноиков, страна параноиков… Юрочка, — он положил руку на плечо Кондрахина, — не будьте младенцем. Выполняется конкретный заказ, и некий Мирицкий в нем всего лишь мелкая сошка. Вы внимательно прочитали объявление о сегодняшнем собрании? Я вам напомню. "Осуждение профессора Мирицкого". Улавливаете? Не обсуждение, а осуждение. И далее: "…за антикоммунистические методы преподавания". Решение, милостивый государь, было принято не на собрании, а в кабинетах, куда посторонним вход воспрещен. А посторонние — все мы.

Он протяжно вздохнул, словно всхлипнул.

Кондрахин порывался что-то сказать, но профессор жестом приказал ему молчать и заговорил сам, торопливо, но четко.

— Вот пакет с записями наших опытов. Других документальных материалов, подтверждающих Ваши визиты ко мне, нет. Спрячьте понадежнее. Если будут допрашивать, скажите, что были у меня пару раз по поводу научной работы в кружке. Открещивайтесь от меня любыми способами. Мне все равно не поможете, а себя спасете.

— Да что Вы! — возмутился Юрий. — Я Вас знаю как честного советского человека, выдающегося ученого…

— Бросьте, — устало прервал его Мирицкий, — органы это мало интересует. Ну, прощайте!

Он решительно пожал Юрию руку и, сгорбившись, пошел из подворотни вглубь двора.

Эту согбенную удаляющуюся фигурку и вспомнил Юрий полтора месяца спустя, подходя к серому мрачному зданию. На входе он предъявил повестку постовому, а через минуту уже робко постучал в дверь с цифрой 17.

Следователь, который его вызвал, оказался невысокого роста, а из-за того, что сидел он в массивном кресле, выглядел еще меньше. Кожа на лысом черепе отливала нездоровой желтизной, как у кокаиниста. И глаза были пусты. Когда Кондрахин вошел, следователь что-то писал длинной металлической ручкой, выточенной в форме стилета. Он молча показал Юрию на стул напротив себя.

Кондрахин огляделся. Старинный стол красного дерева, перекочевавший сюда из какого-нибудь дворянского особняка, полу-тонный сейф, занимающий целый угол, и фотография Железного Феликса на абсолютно голой стене — вот и вся обстановка.

Наконец следователь отложил ручку и остановил немигающий взгляд на лице Юрия.

— Кондрахин? — уточнил он. — Ну, рассказывайте.

Юрий растерялся.

— Что рассказывать? Я пришел по повестке…

— Не валяйте ваньку. Нам известно о Ваших дружеских отношениях с врагом народа Мирицким. Кстати, сам он этого не скрывает.

— Я…я… - замямлил Юрий, — действительно довольно хорошо знаю профессора Мирицкого, поскольку являюсь старостой научного кружка по неврологии. Но что я должен рассказать?

— Всё, что знаете. С кем Мирицкий был связан, кто к нему вхож в дом. Ведь Вы там бывали, и не раз. Значит, кого-нибудь обязаны были увидеть. Какие разговоры с Вами вел Мирицкий, какие давал поручения.

— Семен Митрофанович человек науки, — набравшись решимости, сказал Кондрахин, — только наука его интересует. Дома я у него был несколько раз, забегал на пару минут посоветоваться насчет работы кружка. Если у него кто и был, я не мог видеть. Но я вообще не понимаю, почему им занимаются органы.

— А кто еще должен заниматься шпионами? — с деланным изумлением спросил следователь.

— К-какими шпионами? — в свою очередь изумился Юрий.

— Обычными, — зевнул следователь. — Например, Мирицким. Я Вам охотно верю, молодой человек, что Вы ничего не знали о тайной деятельности Мирицкого. В самом деле, не будет же он всем и каждому признаваться в шпионаже.

— Но, товарищ следователь! — воскликнул Юрий. — Какой из Мирицкого шпион? Да и что такого секретного мог он знать?

— Много чего, Кондрахин, — следователь выдержал многозначительную паузу, — Мирицкий — профессор, общается с самыми разными пациентами, включая представителей командования Красной Армии, государственных деятелей и так далее. Очень удобное прикрытие. Поэтому нам так долго не удавалось выйти на его след. Но еще много в этом деле неясного. Например, полный состав шпионской сети, организованной Мирицким, его связники, диверсионные планы. Надеюсь, Вы комсомолец? Вот и помогите следствию с комсомольской энергией и ответственностью. Многого Вы, конечно, рассказать не можете, но одна зацепка, другая, глядишь, и вся цепочка вытянется.