Бернард Вербер - Рай на заказ

Гай Карбонара вздрогнул. Оливье Ровэн схватил нож для обрезки сигар и приставил к шее директора департамента:

— Остается узнать, понравится ли мне это на самом деле?.. Пока вероятность пятьдесят на пятьдесят. Выбор слишком сложен... Думаю, что нужно бросить жребий. Пусть решает случай.

Левой рукой Оливье вытащил из кармана монету и подбросил ее.

Через год на телеэкраны вышел первый эпизод сериала «Вам понравится». Успех был оглушительным. Рейтинг сериала побил все рекорды.

Это была история человека, который борется против общества, одержимого стремлением лишить людей свободы выбора. Днем главный герой работал сценаристом на телевидении, а ночью отправлялся карать «душителей свободы», тех, кто брал на себя смелость принимать решения за других.

Список врагов был бесконечен, и можно было снять бесконечное количество серий.

Отвечая на вопрос новостной программы, Оливье Ровэн объяснил:

— Еще только разрабатывая концепцию сериала, я начал использовать свою стратегию: делал прямо противоположное тому, что раньше приводило к успеху. Мой большой друг Гай Карбонара сообщил мне результаты опроса, который ясно показал, чего люди ждут от сериалов. Я брал каждый пункт — и поступал наоборот. Зрители хотели главного героя — полицейского? Я брал сценариста. Они хотели, чтобы в сериале обсуждались социальные темы? Я выбирал философские размышления. Они хотели, чтобы им показали, как расследуют преступления, совершенные наркоторговцами или сутенерами, а мой герой борется против условностей и предрассудков...

В заключение Оливье Ровэн посмотрел прямо в камеру и сказал:

— Не ждите, чтобы вам сказали, что и как вы должны думать. Мыслите сами, избегая чужого влияния. И если вы совершите ошибку, не страшно: ведь даже ошибки подчеркивают вашу индивидуальность. Ведь их сделали вы сами, а не люди, которые думают за вас! Пользуйтесь своей свободой, иначе вы ее потеряете.

Это интервью получило большой отклик. Сериал собрал рекордную для телевидения зрительскую аудиторию. Феномен Ровэна существовал очень долго. Оливье положил начало новой, современной форме сценария, и каждый раз, когда к Гаю Карбонара приходил очередной сценарист, он вcегда напоминал гостю:

— Либо вы даете мне сценарий, как в сериале «Вам понравится» , либо мы зря теряем время. Результаты последних опросов совершенно недвусмысленны: широкой публике теперь нравится именно это.

За этим миром скрывается другой.

А за ним — еще один.

За обществом — политика.

А за политикой — экономика.

Однако, подобно тектоническим плитам, нижние уровни потихоньку поднимались, перекрывая верхние слои.

Так, уже в начале XXI века можно было разглядеть предвестники феномена, связанного с ростом могущества корпораций. К таким предвестникам относился, например, заголовок в одной газете, специализирующейся на мировых финансах: «Размер торгового оборота компании Кока-Кола превышает ВВП Испании». Или другой: «Торговый оборот корпорации Майкрософт равен суммарному торговому обороту всех африканских государств».

В полном соответствии с логикой, постепенно корпорации становились экономически сильнее государств.

Среди причин этих изменений можно было назвать и критерии выбора лидеров в политике и экономике.

Свобода маневра у политиков была довольно сильно ограничена страстным желанием понравиться избирателям, чтобы победить на очередных выборах. Однако предпочтения людей, обладавших правом голоса, были сложны и изменчивы, так как складывались из иррациональных составляющих, таких как физический облик кандидата или его личная жизнь. Слух о незаконной любовной связи мог уничтожить репутацию эффективно работавшего и компетентного президента республики.

Тем временем лидеры частных компаний преследовали только одну цель: увеличение доходов. Технари и управленцы, они могли быть косыми и хромыми, носить одежду из магазина уцененных товаров, спать с кем угодно — всем было на это плевать, если управляемая ими компания приносила прибыли. Корпорации могли позволить себе нанимать лучших выпускников самых престижных университетов за любые деньги. Имея в своем распоряжении самые интеллектуальные и, главное, самые мотивированные кадры (их вознаграждение обычно было пропорционально достижениям, в то время как политики получали фиксированную зарплату), транснациональные компании пользовались лучшими человеческими ресурсами. Правительства же шарахались от одного парадоксального политического решения к другому, стремясь сделать так, чтобы и волки были сыты, и овцы целы, гладя по шерстке электорат и средства массовой информации и одновременно пытаясь покрыть дефицит бюджета, оставленный многочисленными предшественниками.