— Есть какой-нибудь способ связаться с поверхностью? — спросил Калабушев. — Или с глубоководными судами, которые, конечно же, рыщут сейчас по каньону?
— Ультразвук но пробьет скалу, — сказал Титов.
— Радиоволны не пройдут сквозь гору, — заявил я. — Там пласты металлических руд. Кроме того, у нас направленный луч. Мы поддерживаем связь, так сказать, в пределах прямой видимости. Нащупать корабль вслепую почти безнадежно.
— Мы, спелеологи, пользуемся проволочной связью, — сказал Калабушев. Под землей это надежнее.
— «Скат» не для спелеологических исследований, — заметил я.
— Но вы же отправились в глубь лабиринта, — возразил Калабушев. Значит, должны были выбросить буй и сматывать с катушки кабель элементарное правило.
Я не стал объяснять, что в тоннеле очутился нечаянно. Сейчас было не до того.
— Значит, нужен провод, — рассуждал между тем Калабушев. — Кабельная связь. По крайней мере до каньона.
Он помолчал.
— Выходит, нужно искать, — заключил он. — Ну что ж, за работу. — И деловитым тоном добавил: — Я думаю, нам лучше расцепиться.
— Где вы думаете искать кабель? — оторопело спросил я.
— Да здесь же, где же ему еще быть!
Титов пристально посмотрел на Калабушева.
— Вы думаете, что кто-то оставил его здесь?
— Не кто, а что, — возразил Калабушев.
— Что же? — спросил я. Калабушев не переставал меня удивлять.
— Течение, конечно, — сказал Калабушев. — И, увидев наши недоумевающие физиономии, добавил чуть нетерпеливо: — Куда же, по-вашему, девалась телевизионная камера, которая сфотографировала «пасть змея»? Пасть поглотила ее, то есть течение втянуло ее в тот самый проход, где находимся мы. Камера в яйцевидном корпусе. Значит, течение может катить ее до тех пор, пока не встретится слишком высокий порог или слишком узкая щель. И то и другое — в этом зале. Следовательно, здесь и нужно искать.
Нет, что там ни говори, а спелеологи — толковые люди. Мы нашли камеру через полчаса. Я нащупал ее локатором. Металл отозвался пронзительным писком в наушниках, едва я коснулся его невидимым лучом.
От камеры тянулся тонкий трос. Но самое для нас важное: в каком месте он оборвался? По теории вероятностей скорее на более длинном отрезке, чем коротком. Тогда конец его должен выходить из-под земли. Теперь оставалось проверить теорию.
Я присосал камеру плавником. Затем включил внутренние проводники, по которым в плавник передавались электрические заряды. Эти проводники я, в свою очередь, подсоединил к антенне «Ската». У меня дрожали руки, но я старался не спешить. Внимательно глядя на стрелки, отрегулировал емкость. И вот он, решающий момент!
Едва я произнес: «Говорят «Скат-1» и «Скат-2». Перехожу на прием», как гул голосов, усиленных бортовой аппаратурой, ворвался в обе кабины: «Где вы? Слышим хорошо. Что с вами? Отвечайте! Сообщите обстановку! Слушаем вас!»
На правах старшего в группе я коротко обрисовал ваше положение. Постарался как можно точнее описать место, где должен находиться вход в коридор. Уж тут я показал, на что способен бывалый глубоководник! Я перечислил столько примет, что Калабушев буквально раскрыл рот.
— Однако вы наблюдательны, — произнес он, взглянув на меня серьезно. Видимо, до сих пор он полагал, что я умею только управлять «Скатом». Возможно также, что мои «шутки» насчет морского змея подорвали авторитет глубоководников в его глазах.
Вот тут-то я и решил поразить его окончательно. Описав во всех деталях подводную обстановку, я счел нужным предупредить спасателей о морском змее. Я доложил — сухо, кратко, деловито — о внешнем виде и примерных размерах морского змея. При этом я скосил глаз на Калабушева. Лицо его выражало крайнее удивление. Титов же смотрел на меня просто как на сумасшедшего. Он столько плавал в глубинах Индийского океана, что верил в морского змея не больше, чем в Змея-Горыныча из детских сказок. Титова я понимал отлично, но тем большее удовольствие доставило мне изумление Калабушева.
На борту «Искателя» после моего сообщения наступила пауза.
— Ладно, капитан, — сказал, наконец, Агапов. — Держитесь! Сейчас вас вызволим.
Он передал еще несколько деловых указаний, но о змее даже не упомянул.
«Так, — сказал я сам себе, — там тебе тоже не верят».
На миг я ощутил положение Калабушева, который один на протяжении двадцати лет верил в существование морского змея, а остальные, слушая его, только пожимали плечами. Вот что значит быть упрямцем! Упрямство Калабушева вызвало у меня уважение.
Читать дальше