Филип Дик - Человек, который умел шутить

– Если ты уйдешь в ТИ, Ладди будет легче навредить тебе?

– Ему будет легче навредить агентству, потому что я уйду оттуда. – Он задумался. – Может, я его расформирую. Поживем – увидим; все зависит от того, как пойдут у меня дела в ТИ. Возможно, через полгода я захочу вернуться.

– А тебе самому он все-таки может навредить?

Он честно признался:

– Ладди сможет причинить немало неприятностей и мне тоже. Я стану дичью, на которую дозволено охотиться всем и каждому. Посмотри на Мэвиса. В этой области есть четыре гиганта, и все они пытаются проникнуть в ТИ. А на меня навалится гигант, которого к тому же подзуживает комар.

– По-видимому, – сказала Дженет, – это еще одна из причин. Ты хочешь быть во всеоружии при стычке с Ладди.

– Я не против поединка с ним, верно. К тому же не мешало бы нанести удар и по «Блейк-Моффету». От них веет смертью, они окостенели. Как только стану директором Телеинформациона, постараюсь, чтобы они оказались не у дел.

– Вероятно, они это предчувствуют.

– Конечно. Лучше не брать у них больше одного пакета в год, я говорил об этом миссис Фрост. Оставаясь просто конкурентом «Блейк-Моффета», я так и буду годами бегать с ними наперегонки, иногда мне удастся их задеть, иногда им меня. Но если я стану директором ТИ, состоится разговор начистоту. Как только я займу должность, иного пути не останется.

Дженет рассматривала экспонат: исчезнувшие цветы – маки, лилии, гладиолусы и розы.

– Когда ты скажешь миссис Фрост?

– Я зайду к ней завтра. Вероятно, она на это рассчитывает… последний рабочий день. Очевидно, она согласится с моим мнением относительно «Блейк-Моффета», ей такое понравится. Впрочем, и этот вопрос прояснится только со временем.

***

На следующее утро он взял напрокат маленький бронеход, на котором и добрался от своей жилищной секции до здания Комитета.

Он подумал, что Майрон Мэвис вскоре освободит квартиру, от которой можно пешком дойти до ТИ. Существующие правила предписывали всем арендовать жилье поблизости от места работы, и в течение следующей недели ему придется подать заявку на квартиру Мэвиса. Когда он займет пост директора ТИ, перед ним встанет необходимость вжиться в эту роль. Свобода крайне невелика, но он уже свыкся с ограничениями. Такова цена служения обществу на более высоком уровне.

Не успел он ступить на порог здания Комитета, как секретарша тут же пропустила его. Ему не пришлось ждать: через пять минут перед ним распахнулись двери личного кабинета миссис Фрост.

Она любезно привстала с места:

– Мистер Перселл, как славно.

– Вы прекрасно выглядите. – Они пожали друг другу руку. – Могу ли я поговорить с вами сейчас?

– Разумеется, – сказала миссис Фрост и улыбнулась. Сегодня она надела элегантный коричневый костюм из какой-то хрусткой, неизвестной ему ткани. – Садитесь.

– Благодарю вас. – Он сел, развернувшись лицом к ней. – Мне показалось, что тянуть до последнего момента бессмысленно.

– Вы пришли к решению?

– Я согласен занять эту должность. А также прошу прощения за проволочку.

Миссис Фрост отмела извинения мановением руки.

– Вам нужно было время. – Лицо ее просияло, источая тепло и восторг. – Я так рада.

Ее слова растрогали Аллана, и он, не кривя душой, сказал:

– Я тоже.

– Когда вы сможете приступить к работе? – Она рассмеялась и всплеснула руками. – Посмотрите, я волнуюсь не меньше вас.

– Хотелось бы начать как можно скорее. – Немного подумав, он решил, что ему удастся разобраться с делами в агентстве от силы через неделю. – Может, со следующего понедельника.

Ответ разочаровал ее, но она постаралась не подать виду.

– Да, примерно столько времени вам и понадобится для перехода с одной работы на другую. И может быть, мы могли бы встретиться на досуге. Пообедаем как-нибудь вечерком. Сыграем в «фокусника». Я заядлый игрок, стараюсь не упустить случая. И мне бы очень хотелось познакомиться с вашей женой.

– Прекрасно, – ответил Аллан, вполне разделяя ее энтузиазм. – Договоримся на этот счет.

Большой серый сон, свисающий словно клочья паутины, облепил его, жадно притянув к себе. Он закричал, испуская не звуки, а звезды. Они поплыли вверх к паутинообразной кольчуге, зацепились за нее и угасли.

Он снова закричал, и на этот раз волна собственного голоса покатила его вверх по склону. Продравшись с треском сквозь вьющиеся растения, с которых капала влага, он остановился, угодив в глинистую канаву, наполовину залитую водой. Эта противная вода жалила его в ноздри, он чуть не захлебнулся и, тяжело дыша, забарахтался и пополз, цепляясь за корни.