Виктор Сапарин - Однорогая жирафа (сборник)

Иван Иванович поставил чайник на плиту и уже шел к двери. На пороге он остановился и еще раз оглядел Петю, словно что-то прикидывая.

— Хорошо, я пришлю вам волшебные ботинки, — сказал он просто. — Кажется, это подходящий мальчик, если только все правда, что вы про него рассказываете. Только одно условие: пусть делает в них все, что ему вздумается, и, главное, надевает их каждый день. Не беспокойтесь, Антонина Игнатьевна, эти ботинки он никогда не износит.

Антонина Игнатьевна, поборов досаду, засмеялась. Шутник Иван Иванович!

— Разве уж если волшебные…

Петя, был уверен, что Иван Ивановия нарочно все придумал, чтобы утешить маму. Да и не похож был Иван Иванович на волшебника, если уж на то пошло. Ни чалмы на голове, которую Петя видел у циркового фокусника, ни особого пронзительного взгляда, ни многозначительных движений руками. Обыкновенный человек в очках, таких же, как у дяди Сережи, сапожника со второго этажа, с седоватой бородкой клинышком. Незаметно даже, что он в молодости был подвижным.

Но недели через две после того, как Иван Иванович уехал в свой далекий город, от него пришла посылка.

Петя думал увидеть какие-нибудь сверхбутсы на толстенной подошве с металлическими шипами и подковами на каблуках — вроде горных ботинок, которыми он любовался как-то в витрине магазина. Но в посылке оказались самые обыкновенные коричневые башмаки очень простого фасона.

Петя примерил их, они были в точности по его ноге.

— Сразу видно мужчину, — сказала мама. — Умный человек Иван Иванович, а того не знает, что детям делают все с запасом. А еще думал, их надолго хватит. Ну, ладно, носи! Надо бы поберечь подарок, да все равно из них вырастешь. Да и обещала я…

С этого дня начались необыкновенные приключения с ботинками.

Самое необыкновенное заключалось в том, что с ботинками, вопреки всем законам природы, ничего не случалось.

Первое время Петя ходил в них осторожно, словно это и правда были волшебные ботинки, и от них можно было ждать подвоха, но постепенно он привык к обновке, а затем перестал о ней думать. Он бегал по двору, как и прежде, и так же азартно играл в футбол.

Как-то раз вечером, когда Петя укладывался в постель, мама взяла с полу башмаки и стала их осматривать.

— Уж проносил небось, — ворчала она, поднося ботинки к свету. — Нет, целые! Подумать только… И подошва совсем как новая. Значит, умеешь носить аккуратно, если захочешь.

В этот вечер мама особенно нежно поцеловала на ночь Петю. Но у него было смутное ощущение, что он не совсем заслужил ее похвалу.

«Конечно, — успокаивал он себя, засыпая, — от того, какие ботинки попадутся, тоже многое зависит. Вон Марья Петровна жалуется, что ей такие туфли все время попадаются, которые набок стаптываются. Нельзя же все на меня сваливать!»

Марья Петровна жила в квартире напротив и была известна скептическим отношением ко всему на свете, кроме себя самой. Что касается мальчишек, то всех их, подвижных и неподвижных, она уже давно раз и навсегда причислила к явлениям в основном отрицательным.

Поэтому, когда Антонина Игнатьевна похвалила ей Петю за аккуратную носку ботинок, она не поддержала надежды матери.

— Посмотрите, Марья Петровна! И впрямь волшебные, — говорила Петина мама. — Или моего Петю подменили. Малый носит их, не снимая, почти полгода, и хоть бы где протерлись.

— Ничего особенного, — объявила Марья Петровна, взглянув на подошву, — микропора. Видите, неровная, с пупырышками. Ей износу нет. Только я ее не люблю. От микропоры ревматизм бывает.

— Что вы, ведь микропористая подошва пропускает воздух, — возразила Петина мама.

— Все одно — резина, — отрубила Марья Петровна.

— Не может быть, чтобы это была резина, — не соглашалась Антонина Петровна. — Легкие какие. Попробуйте.

Марья Петровна неохотно подержала в руке ботинки.

— Почти ничего не весят, — сказала она таким тоном, как будто это был крупный недостаток. — По-моему, надувательство.

— Почему же надувательство?

— Очень просто. Не знаете, что ли, как микропора делается? В резину воздушные пузырьки надувают. Ну, лишнего и напустили. Оттого и легкие.

Она поставила ботинки на пол и обтерла пальцы.

Антонина Игнатьевна знала, что микропористая подошва делается совсем иначе, но последнее слово, как всегда, осталось за Марьей Петровной.

… Шел месяц за месяцем. Ботинки не поддавались износу, словно и впрямь были волшебными. Антонина Игнатьевна стала посматривать на них уже с некоторым страхом. Конечно, она понимала, что профессор не Мефистофель, а обыкновенный человек, но в его подарке было что-то сверхъестественное. Оно заключалось не только в непонятной прочности ботинок. Обнаруживались и другие странности.