Виктор Сапарин - Однорогая жирафа (сборник)

— Каким же образом?

— А вот таким.

Инженер вынул из кармана небольшой картонный цилиндр, похожий на крупный патрон от охотничьего ружья. На цилиндрике была наклеена яркая этикетка. Я различил круглую желтую луну и красные молнии, исходящие из нее, — символ электрической энергии — на голубом фоне.

Где я уже видел этот рисунок? Ах, да! Это ведь те самые кружочки и молнии, что были на обертке, которую принесли тогда из типографии. Только там каждый цвет был тиснут порознь, а здесь они сошлись вместе.

— Что там внутри?

— Энергия. В достаточном количестве, чтобы все ваши чайники и кастрюли обеспечивали вас жареным и пареным в течение года.

На загорелом лице инженера появилась довольная усмешка. Я встречал уже это выражение удовлетворения и гордости трудом на лицах людей, которые не отделяют чужих успехов от своих.

— Это что — аккумулятор? — спросила Анна Ивановна.

— Да, это опытная партия. Вы встретите сейчас эти аккумуляторы по всему Заполярью. Они здесь испытываются. Вы представляете, — инженер возвысил голос, — корабль-электроход берет на борт несколько ящиков таких штучек и может свободно плавать всю навигацию. Эти аккумуляторы уже вышли из лаборатории и проходят проверку: одни в Арктике — в условиях крайнего холода, другие, наоборот, в пустынях жаркого юга, третьи в субтропиках, где чуть не каждый день дожди, и так далее.

— И они заряжены энергией, полученной от обычной тепловой станции? — спросил я.

— Может быть, — усмехнулся наш собеседник. — Да это ведь не имеет особого значения. Аккумуляторы хранят электрическую энергию, добытую любым способом. А вообще это изобретение, — он указал на картонный цилиндрик, — будет иметь самые широкие последствия.

Об этом я уже знал. Меня интересовало другое.

— А что означает Луна на этикетке? — спросил я.

— Вот это я не могу вам сказать, — опять засмеялся инженер. — Будем считать, что это просто заводская марка…

Было ясно, что инженер не хочет рассказывать подробностей случайным спутникам. Мне же все время казалось, что внутри картонного цилиндрика, который держал в руке мой спутник, заключена энергия лунного притяжения. Та самая энергия, что, вероятно, заставляла светиться фонарик Геннадия Степановича, который я вез с собой. Энергия морских приливов.

Современные воздушные путешествия не отличаются особой продолжительностью. Наш самолет уже катился по бетонной дорожке Загорянского аэродрома…

С одного самолета я здесь же, в аэропорте, пересел на другой.

Пока новый самолет готовился к отлету, я успел только пообедать и надеть полярное обмундирование: кабина в этом самолете была неотапливаема, не так, как в рейсовой машине.

«Ну вот, начинается провинция, — подумал я, натягивая меховые торбаса. — Что стоило бы поставить электрическую печь, включаемую от пары таких патронов!»

Но когда я залез в кабину, я увидел, что там, собственно, нечего было отапливать. Я был единственным пассажиром в этом грузовозе, предназначенном для перевозки скоропортящихся продуктов. Огромный кузов, раза в полтора больше, чем у товарного четырехосного вагона, был битком набит ящиками и бочками. Меня, так сказать, подвозили на попутном воздушном грузовике.

Конечно, я мог бы дождаться пассажирской машины, но я сам настаивал на том, чтобы меня отправили поскорее. В конце концов, я решил, что можно лететь и в грузовике.

«Как же этот сарай с крыльями садится? — подумал я. — Ведь ему нужна дорожка километра в два!» — я вспомнил тесное посадочное поле у бухты Капризной, где мы садились много лет назад.

Но пилот на мой вопрос успокаивающе ответил, что в Арктике пассажирские и грузовые авиатрассы сейчас оборудованы всем необходимым и, кроме того, воздушный «битюг» — экспериментальная машина, специально, так сказать, предназначается для вынужденных посадок. Он обратил мое внимание на шасси самолета.

Под фюзеляжем было расположено множество широких колес небольшого диаметра — я насчитал их шестнадцать пар. Этот гигант садился прямо на брюхо и катился по земле на своих колесах, как на роликах, плавно и сильно затормаживая.

— Можно садиться прямо в тундре, — заверил меня пилот. — А если понадобится, то и на воду. Помните, как «кукурузники» садились во время войны где угодно! Эта махина находит себе место для посадки еще легче, чем «ПО-2». В Арктике она успешно конкурирует с вертолетами.

Я занял отведенное мне место — откидное кресло около кабины пилота — и стал ждать дальнейших событий.