Михаил Харитонов - Лапсанг Сушонг

Саша более или менее пришёл в себя только в последний день. Все суетились, паковались, сверялись с какими-то списками, а он тупо сидел в холле и осознавал, что находится в Великобритании, что сегодня он её покинет, что он так и не увидел ничего интересного или хотя бы запоминающегося — разве что пиво «Корона».

Тут-то на него и налетел, орлу подобно, господин Багчи.

— Алекс! — совершенно неприлично заорал он. — Скорее! Вставайте и идём! Это уникально!

Возможно, Лбов всё-таки остался бы сидеть, но индус бесцеремонно ухватил его за пуговицу и потащил за собой. Через некоторое время Саша понял, что бежит.

Легконогий индус вёл — точнее, тащил — Лбова какими-то улочками, прямиком к угрюмому серому зданию, отсечённому от улицы металлической оградой. Широкие ворота были распахнуты, а за ними начиналось то, что Лбов и не чаял увидеть в здешних краях: длиннющая очередь.

Стоять пришлось где-то минут двадцать. За это время индус успел объясниться. Оказалось, что здание было не чем иным, как специализированным чайным складом с полуторавековой историей. Увы, истории пришлось отступить под натиском рыночной стихии: помещение было то ли продано, то ли арендовано, то ли вообще конфисковано — этого индус точно не знал, да и не особенно интересовался. Как бы то ни было, склад следовало очистить за одни сутки. Просчитав стоимость перевозки и хранения, рачительные владельцы решили попросту распродать весь оставшийся товар по символической цене. Прабодх Чандра вовремя вспомнил о чайных пристрастиях своего нового московского друга, и просто не мог оставить его в неведении… Саша перебирал в кармане английские монетки и думал, хватит ли на его долю: насчёт схватить что выбросили он считал себя невезучим. Товар вечно заканчивался прямо у него перед носом.

Из тускло освещённого провала выходили люди, увешанные пакетами и тюками. Выкатилась пожилая леди с проволочной тележкой, доверху заполненной элегантными картонными коробочками и пакетиками. Ещё два пакетика торчали у неё из карманов жакета. Лбов с тоской подумал, что отпускать по два наименования в одни руки они, конечно, не додумались — и тут же себя одёрнул: буржуи торговали себе в убыток именно за тем, чтобы всё поскорее разошлось.

Достоявшись, он увидел что-то вроде прилавка, сложенного из ящиков. За ним в ряд стояли высокие люди в синих комбинезонах. На продавцов они были не похожи, но работали споро: пока один брал деньги и кидал их, не пересчитывая, в коробку, двое других уже выкладывали на прилавок пакеты и упаковки, снимаемые с чёрной ленты транспортёра. На куплю-продажу уходили какие-то секунды — и работал этот конвейер безостановочно.

Перед самым прилавком суета и толчея были как в московском универмаге, когда с трёх прилавков одновременно выбрасывают что-то дефицитненькое. Саша оказался было у самых ящиков, но его оттёр какой-то благообразный джентльмен с породистым лицом. Тут же Лбову наподдали в зад чем-то тяжёлым. Саша машинально повернулся и увидел девушку с льняными волосами, которая целеустремлённо толкала перед собой тяжёлую сумку на колёсиках. Когда он сунулся назад, ряды уже сомкнулись. Лезть дуриком в толпу англичан Лбов не посмел.

Видимо чтобы усугубить облом, из толпы вывинтился улыбающийся Прабодх Чандра Багчи в обнимку со здоровенным коричневым пакетом.

— Алекс! — закричал он. — Вот что я купил! Это очень редкий чай! Очаровательный чай! Пожалуйста, мой друг, — он чуть прикрутил громкость голоса, — подержите это. Я хочу купить этого чая ещё!

Он протянул ему пакет и пропал.

— Купите мне тоже, у меня есть деньги! — только и успел крикнуть Лбов.

1984 год, декабрь. Москва.

— Он так и пропал? — переспросил Модест.

— Именно, — вздохнул Лбов. — Я там двадцать минут топтался с этим пакетом. Как сквозь землю провалился. А времени не было. Все уезжали. Ну вот так получилось. Надеюсь, я его не сильно ограбил.

На самом деле ему, конечно, было неловко брать чужое. Однако, куда деваться?.. В конце концов, он решил, что отнесёт чай не домой, а на работу. Такая жертва — принести не вполне законно присвоенную добычу коллективу — не только успокаивала совесть, но и тонко тешила тщеславие: было приятно думать, как отреагируют сотрудники на заморскую редкость.

— И где же наша добыча? — Модест Викторович вытянул ноги, перегородив тем самым половину комнаты. — Признаться, хотелось бы приступить…

— Может, всё-таки пяти часов подождём? — предложил Лбов.