Михаил Харитонов - Успех (сборник)

Wasserjungfer! Стрекоза!

Он набрал это слово по-немецки. Ничего не произошло. Владим чертыхнулся и повторил то же самое по-русски. На экране появилось тёмное прямоугольное окошко. Через несколько секунд по нему побежали буквы.

— Привет.

— Здравствуй.

— Ты долго копался с этим паролем. Я подумала, что ты не сможешь прочитать письмо.

— Это было несложно. Я читал абстракты Юрика и Макса.

— Там нет ничего интересного. ГМ-анализ — тупиковое направление. Ты напрасно терял время.

— Я так не думаю.

— Ты и не можешь ничего думать по этому поводу, мальчишка. Ты не разбираешься в ГМ-анализе.

— Ты тоже.

— Мне достаточно ознакомиться с базисом теории, чтобы понять, перспективна она или нет. Тебе нужно разбираться, потому что ты мыслишь линейно, а не объёмно, как я. Не ври мне.

— Зачем ты меня вызвала?

— Сначала признай, что ты врёшь. Что ты ничего не понимаешь в ГМ-анализе, и плохо знаешь математику.

— Я плохо знаю математику, Ника. Что тебе нужно?

— Ты опять мне соврал. Ты неплохо разбираешься в математике, Владим, и не сомневаешься в этом. Ты просто не захотел со мной спорить. Тебе приятнее подчиниться мне, чем настоять на своём, даже если ты прав. Мне не нужен такой человек рядом со мной.

— Ты занимаешься психологическим манипулированием, Ника, и сама это знаешь.

— Ну и что? Это ничего не меняет. Ты не должен поддаваться манипулированию, даже если это делаю я. Ты всегда должен быть самым лучшим. Иначе ты мне не нужен.

— Я тебя люблю.

— Это тебя не извиняет.

— Зачем ты вызывала меня таким способом?

— Наконец-то ты задал правильный вопрос, мальчишка. Я сделала дырку в фильтрах. То, о чём мы сейчас говорим, не отображается на сервере, не записывается, в общем — никуда не идёт. К сожалению, я вынуждена довериться тебе.

— Что ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты совершил серьёзное нарушение режима.

— Что я должен сделать?

— Ты опять ведёшь себя как мальчишка. Если я сказала «серьёзное», значит, я имела в виду именно «серьёзное». Такое, за которое можно вылететь отсюда. Надеюсь, ты понимаешь, что это значит. Ты настолько легкомысленно относишься к своей жизни, что готов сделать всё что угодно по первому слову другого человека? В таком случае ты кретин.

— Ника моя, ты не другой человек. Ты это Ты.

— Я другой человек, Владик. У меня своя жизнь. Кстати, я никогда не говорила, что люблю тебя. И даже если бы я это сказала, это ещё не повод немедленно выполнять любые мои желания. Я бываю вздорной, капризной, глупой. Во всяком случае, ты должен быть к этому готов. Ты не готов. Я сожалею, что обратилась к тебе.

— Ника, перестань меня воспитывать. Тебе это, кажется, доставляет удовольствие?

— Почему я должна перестать? Я люблю доминировать. Воспитывать, наказывать. И никогда не упускаю такую возможность. Для тебя это не новость, Владик.

— Ты опять за своё. Объясни, что тебе нужно.

— Хорошо. Но тебе придётся сделать то, что я скажу.

— Я подумаю.

— Ты подумаешь о том, как ты это сделаешь, мальчик. Потому что мне это действительно очень нужно…

Натан Аркадьевич оторвался от экрана, и потянулся к открытой пачке «Парламента». Закурил. Где-то под потолком заскулила вытяжка.

— Хорошо она его ломает, — нарушил тишину Семён Игоревич. — Немножко в лоб, но тут так и надо…

— Тоже мне, — буркнул Вениамин Борисович, продолжая смотреть на экран. — Психология на троечку. Парень, кстати, неплохо держится. Просто у него партия такая, заранее проигрышная. Тут уж держись, не держись, а всё одно к одному ложится.

— В том-то вся и наука, — Семён Игоревич, прищурившись, посмотрел на собеседника. — Поставить человека в заранее проигрышное положение.

— Вот как у них сейчас, ага, — заметил Натан, выпуская в воздух новую струйку дыма. Вытяжка опять загудела, перемалывая воздух.

— Мы всё-таки играем за них, — обиженно заметил Вениамин Борисович. — Пусть даже они так не думают. Кстати, эта дырка в фильтрах очень остроумно сделана. Я бы ни за что не догадался.

— А не надо догадываться. Доверяй, но проверяй, — Семён Игоревич хихикнул. — Да, забавная девчонка эта, как её… Виктория Бунак. Очень объёмное мышление, но не в ущерб логике. И своеобразный такой склад психики.

— Н-да, хороша кралечка. Пошлифовать — алмазно будет, — откликнулся Аркадьевич, затягиваясь.

— Ну как сказать… Я бы всё-таки не переоценивал… Кстати, что у неё?

— Ходячая. Плохо слышит. Левый глаз… носит сложные очки. Аллергия на всё что можно и нельзя, на коже какая-то гадость, типа экземы. Лысенькая. С костями у неё плохо, носит железный корсет. И кое-что ещё, и кое-что другое. Как у всех наших девочек.