— Ладно, ладно, оставим грустные темы! Чай будет?
— Будет, будет, свинец ты б пил, будь моя воля.
— Свинец — это не эстетично. Аромат не тот, да и вкус, мягко говоря… — начал было Гэндальф, размещаясь на трехногом табурете между столом и холодильником.
— Тебе с лимоном или как обычно? — повернулся я к нему.
— Как обычно, с лимоном, — зевнул он и прикрыл глаза. Плечи его опустились, руки неподвижно легли на колени, посох, такой одинокий, прислоненный к стене под календарем… Капюшон упал на плечи, открывая седые, сбившиеся волосы, изрезанный морщинами лоб… Я выронил догоревшую спичку и сунул руку под холодную воду.
— Что, невеселая картина? — усмехнулся он, вновь открывая глаза. — А ты жалуешься. Грубый ты, Промя, грубый и нервный. И меня ни черта не слушаешь, а надо. Надо… — он опустил голову на грудь, затих… Я подождал, пока закипел чайник, залил заварку, накрыл полотенцем и пошел одеваться.
Он вошел минут через десять — пятнадцать, прихлебывая чай из ободранной эмалированной кружки. На пороге он взмахнул рукой и достал из воздуха свежий кекс.
— Люблю мучное — пробормотал он с полным ртом. — Особенно кексы с чаем.
— Подержи-ка, — обернулся я к нему. Он двумя руками ухватился за дугу лука, и кружка одиноко повисла в воздухе. Я натянул тетиву и тронул ее пальцем. В воздухе медленно поплыла грустная нота.
— А ты становишься романтиком, — вдруг заявил он, прихлебывая чай.
— Сам такой, — огрызнулся я и меч привычной тяжестью лег на бедро. — Куда идем-то?
— Ты там еще не был. Как обычно, — ответил он и допил чай одним глотком. — Тебе понравиться. Прощаться будешь?
— Она все равно не поверит. Опять, — усмехнулся я. — Ты же сам говорил — она везде. Так проще.
— Хорошо… — он стал ниже ростом, седые космы уступили место тонзуре, животик оттянул коричневую рясу.
— Пойдем, — он взял меня за руку, и вересковое поле раскинулось перед нами. Запах меда наполнил воздух, откуда-то донеслось тихое ржание.
— Уэльс, — выдохнул я. — Мерлин, почему я?
— Персиваль, мальчик, ну не мог же я отдать Грааль в плохие руки! Идем, — он улыбнулся и у меня почему-то защемило сердце.
Солнце клонилось к закату, и под багровым небом лежали синие тени. Впереди лежал долгий путь, мне — до Кавказа, ему — до креста, а здесь было так хорошо…
Мы шагнули в мягкий вереск.
Панкам, и не только панкам…
А вообще-то тебе, Сергеич.
Солнечный мячик нелепого мира…
Егор Летов.
Парнишка в драных джинсах и засаленной футболке сидел, привалясь спиной к дубу, и играл на видавшей виды гитаре Летовскую «Оборону». Над его хайратой головой плыли белые облачка… Вековой лес застыл, наполненный звенящими аккордами, и грезил о лете.
И протрубил седьмой ангел, и настал День, и разверзлась земля. С визгом и ревом в Мир рванулись фаланги Адского воинства. Стена огня покатилась впереди демонов, и тьма начала сгущаться за их спинами, покрывая Мир пеленой вечности… Трое Адских Всадников мерили шагами коней нелепый шарик Земли.
Парнишка взял слишком высокую ноту, и голос дрогнул. Его рука сама нащупала бутылку пива и опрокинула над пересохшим ртом… Лес зашелестел, зашептал, закачались ветви… Птицы перелетели поближе, звери переступили лапами, разгоняя по жилам кровь… Паук поудобнее улегся на своей паутине. Взгляд паренька терялся в листве дуба, а его руки искали нужные струны…
Города гибли медленно, крича последнее «Прости» в телефонные трубки… Села сгорали целиком в вырывавшемся из-под земли пламени… Воли сражаться не было. Люди сами шли под удар и в огонь. Крылатые демоны влетали в окна небоскребов, добивая пытавшихся спрятаться; рогатые монстры выбивали двери и срывали крыши подвалов; гиганты втаптывали в землю автомобили. Адское воинство совершало свое триумфальное шествие.
Парнишка подтянул струну и начал со второго куплета. Ветерок свернулся клубком; деревья склонили над ним свои ветви. Солнце искрилось на дне бутылки, и день был так хорош…
Армия стояла насмерть. Полковой капеллан стоял под огненным дождем, крича солдатам слова благословения… Но на месте разорванного снарядом демона появлялось двое, а людей становилось все меньше и меньше… Седой генерал, крестясь, повернул ключ, но взлетевшие ракеты поглотила Тьма… Он кричал в микрофон, предупреждая, когда его живьем рвали на части… Но уже расступался Океан, и демоны шли по морскому дну, топча площади и храмы Древних.
Читать дальше