Леонид Платов - Искатель. 1972. Выпуск №6

Каждый день, каждая ночь похода могли принести сюрпризы. Эриксону было нелегко привыкать к новой работе. Одно дело командовать кораблем, а другое — целым отрядом. Под его началом теперь было восемь кораблей, которыми он должен распоряжаться, как единым оружием, единым щитом для конвоев. Если локатор ловил подозрительную цель, то на разведку посылался фрегат «Стриммер». Отсылка «Стриммера», естественно, влекла за собой перестройку рядов охранения. На место фрегата приходилось ставить корвет «Пергол», как лучший из пятерки. Но тогда образовывалась прореха на левом фланге, а это самый опасный фланг — фланг, не освещенный луной. Прореху нужно быстро чем-то заткнуть. И вот «Петал» покидал место замыкающего, из-за чего отставший грузовой транспорт оставался без «пастуха». Эриксон в этом случае приказывал конвою сбавить ход, чтобы дать возможность подтянуться отставшему. Возникала масса вопросов, требующих немедленного решения. Например, при угрозе атаки. Следует ли при появлении подлодки возвращать «Стриммер» или же тот должен продолжать поиск?… А не осветительная ли ракета там, над горизонтом? Если это так, то не пущена ли она «Стриммером»? И не нуждается ли он сам в помощи? А если нуждается, кто сможет ее оказать?…

Теперь, вспоминая прошлое, Эриксон простил командиру «Вайпероса» все бесчисленные запросы, все раздражающие сигналы… Простил и с благодарностью перенял его опыт. Эриксон чувствовал, что все еще не популярен среди командиров своего отряда. Но его это мало волновало — боеготовность и надежность кораблей охранения были куда важнее симпатий и антипатий.

Со временем для всех стало очевидным, что «Салташ» становится не только номинальным ядром отряда. Меньше делалось ошибок, меньше сыпалось глупых сигналов, меньше времени пропадало впустую. В мае «Хармер» сбил над устьем Клайда разведывательный самолет. Через месяц два корвета, «Виста» и «Роуз Арбор», совместными усилиями потопили среди океана немецкую подлодку, да так быстро, что сами удивились.

Новые корабли оправдывали себя. Небольшие авианосцы, которые придавались теперь многим конвоям, засекали подлодки до того, как те становились по-настоящему опасными. А в августе объявили новость, от которой у всех потеплело на сердце: в этом месяце подлодок уничтожено больше, чем потоплено транспортных судов. В первый раз за всю войну был достигнут перевес над немцами.

Это радовало, это было прекрасно. Теперь они уничтожали врага хладнокровно, и ничто уже не удивляло их.

На борту «Салташа», идущего во главе отряда, который растянулся вдоль Клайда на пять кабельтовых, включили проигрыватель. Звучал живой пустячный мотивчик, усиленный громкоговорителем. Играли эту пластинку по распоряжению Локкарта для бодрости.

— Право десять!

— Есть право десять, сэр!

— Курс 135.

— Есть курс 135, сэр!

«Салташ» повернул, готовясь пройти вдоль длинного фронта конвоя. Локкарт наблюдал за компасом, картушка которого двинулась влево, попытался высчитать диаметр циркуляции, но вскоре бросил эти расчеты: около 500 ярдов… В миле за кормой он едва мог различить лидера левой колонны конвоя. Он видел лишь серую кляксу, которая была чуть темнее полумрака сумерек, а также белый бурун от форштевня, иногда вспыхивающий в лунном свете. Между «Салташем» и этим кораблем фосфоресцирующая, взбудораженная винтами фрегата вода, кипя, растеклась и исчезла в темноте.

Через минуту показался лидер следующей колонны, потом еще корабль, и еще, и еще — целый строй длинных теней. Возвращаясь домой, конвой вот уже пятнадцатый день избегал встреч с немецкими подлодками.

— Справа по борту корабль, сэр! — доложил впередсмотрящий негромким голосом, так как знал, что корабль этот — «Хармер», идущий с ними параллельным курсом.

— Курс 135, сэр, — сообщил рулевой.

Снова на мостике стало тихо.

Форштевень фрегата рассекал воду. С подветренного борта проплывали таинственные тени кораблей авангарда конвоя. Фрегат совершал сейчас полагающийся по инструкции боевого охранения маневр. Мягко и неуклонно, как эти тени, бежали минуты тихой летней ночи.

Обернувшись, Локкарт заметил, что Эриксон поднялся на мостик и стоит в нескольких шагах позади него, привыкая к темноте. Он подождал, пока Эриксон оглядит небо, посмотрит на компас, отметит ближайший корабль, а потом в бинокль взглянет на «Хармер». Только после этого Локкарт обернулся и сказал: