Леонид Платов - Искатель. 1972. Выпуск №6

— Например, ты отправишься? Я угадал? С охотой вызовешься заменить больного товарища? А потом исхитришься и сумеешь ничего не увидеть на берегу?

— А хоть бы и так? В Робинзоны я, знаешь, уже не играю. И в необитаемые острова тоже. Рассуждаю трезво. Жили наши картографы без этой губы и еще несколько лет как-нибудь перебьются. Медь кончается там, к твоему сведению. Вот пусть и добирает ее себе этот купчина архангелогородский. Не платит государству налоги? А тебе-то что? Ты же не государство! — Он доверительно перегнулся ко мне со стула. — Повременить надо! Повременить! Только и всего. Годика три-четыре, не больше. Доберет купчина остаточки, тогда милости просим, открывайте на берегу Ямала все, что пожелаете!

От злости я на какое-то время потерял дар речи. А бывший друг моего детства продолжал урчать над ухом все требовательнее:

— Ты же не глуп, ты должен понять. Ну, положишь на карту эту губу, а дальше что? Как воронье налетят эти Стеффены, Бернадты, Оффенбахеры! Я обобщаю, понятно. Но ты убедился только что, это же факт наглядный, русским купцам и промышленникам у нас в России продыха от иностранцев нет! То-то и оно! Абабков, он, конечно, ловкач и жмот, и все что ты хочешь, зато, согласись, как-никак свой брат русак!

Он, видите ли, мало того, что добросовестно отрабатывал полученные им за посредничество деньги, он еще и базу высокопринципиальную под это подводил! Ай да Атька!

Вскочив, я отбросил стул. Тотчас же вскочил и он.

— Говоришь: свой брат русак? Врешь, это твой брат, а не мой! Да и какой ты ему брат? Ты ему холуй, а не брат! Офицер русского флота! К купчишке в холуи нанялся! — Я схватил его обеими руками за грудки и потащил к выходной двери, и он, представьте, не упирался. В тот момент больше всего злили меня его кудряшки, прыгающие над потасканным, осунувшимся лицом. — Чтобы и духу твоего! — напутствовал я его и швырнул ему с верхней площадки перчатки и фуражку. Потом с грохотом захлопнул дверь.

Не отвечая на расспросы перепуганной жены, я с трудом добрел до кабинета, закрылся на ключ и упал в кресло.

Наверное, с полчаса просидел так, свесив руки и тупо глядя на дверь. Ведь это впервые в жизни мне попытались всучить взятку! И главное, кто пытался?

Жене я ничего не стал объяснять. Предупредил лишь, что если в мое отсутствие явятся знакомые офицеры, то ей надлежит немедленно протелефонировать в порт. Понимаете ли, я ждал вызова на дуэль.

Но секунданты от Пятницы не явились. Он «предпочел проглотить обиду»…

В назначенный день гидрографическое судно под моим командованием вышло из порта.

Плаванье из Санкт-Петербурга в Карское море было по тем временам чуть ли не целой экспедицией. Правда, летом ледовая обстановка сложилась благоприятная.

Преодолев два шторма средней силы, мы проскользнули Югорским Шаром из Баренцева в Карское, вошли в огромную Байдарацкую губу и двинулись на север вдоль западного берега Ямала. Справа по борту потянулась однообразная серая тундра.

Ямал в переводе с ненецкого означает: конец земли. Я — земля, мал — конец. Но на некоторых наших картах сохранялось еще широко употребляемое название: Самоедский полуостров. Самоеды — это по-старому — ненцы.

К сожалению, координаты показанной на карте губы, на территории которой купец Абабков нарушал законы Российской империи, оставались загадочными. О, в том-то и штука! Видимо, тайный недоброжелатель Абабкова был человеком невежественным в навигации либо не сумел раздобыть нужные сведения. В письме его, посланном в министерство финансов, было сказано лишь: «западный берег полуострова Ямал, ближе к его оконечности». А протяженность Ямала — семьсот километров!

В те годы Арктика была неизведанной, таинственной. Не далее как спустя год после нашей экспедиции гидрографические суда «Таймыр» и «Вайгач» открыли к северу от мыса Челюскин архипелаг, ныне носящий название Северной Земли.

Целый архипелаг, понимаете! А здесь шла речь всего лишь о какой-то ничтожной губе. Но попробуйте-ка усмотрите ее с моря, если тундровый берег не только однообразен, да еще и весь изрезан маленькими заливами и бухточками!

Надо, правда, отдать должное тайному недоброжелателю: в своем письме он сообщил ряд важных географических подробностей, коими я в дальнейшем и руководствовался.

В частности, он предупредил, что вход в губу прикрывает с моря невысокая песчаная коса и тянется параллельно берегу, издали совершенно с ним сливаясь. Каверза, придуманная природой специально для нашего брата гидрографа! Не удивительно, что вход в губу, закрытый с моря косой, трудно, почти невозможно усмотреть, тем более на значительном удалении. Так и возникло это прискорбное для нас упущение на карте и в лоции, чем не замедлил воспользоваться предприимчивый Абабков.