Андрей Карелин - Альсара

Сейчас эти маяки уже стояли по несколько столетий, но от этого не казались старыми. А наоборот смотрелись, как только что построенными.

Видимый Альков — маяк Омикрона. Имел цветовое преимущество и словно сливался с синевой неба. Он был как бы на заднем фоне за лазурью знойного дня, как встроенная картинка в беззвёздном небе ночи.

Смотрелся как что-то нереальное, дорисованное. Многие, приходя в Омикрон, подходили к самому маяку и щупали его. Настолько сильно он напоминал мираж издалека. Ходили слухи, что эта антенна консервщиков, связывающая с древними цивилизациями Вселенной. Его фотографии были во всех брошюрах региона. Несмотря на простоту конструкции — это была одной из главных достопримечательностей Региона Омикрон, наряду с Терра Фирмой, которая на поверку оказалась ничем не занимательным местом.

По крайней мере, Азия так о ней думала. Этой ночью она практически ничего не смогла рассмотреть. Какие-то бочки, маленькие пристройки с трубами похожими на лаборатории алхимиков. Схема труб и тоннелей и трубы направленные на сотни метров в воздух. В общем трубы, трубы и ничего интересного.

Правда Азия допускала, что она просто ничего не смогла рассмотреть из-за темноты. А в темноте девочка себя чувствовала хуже всего. У неё словно отбирали самое главное её оружие в этом непростом мире — чувствительность. Без него она была как без рук.

Правда была и другая мысль, ни в какой Терра Фирме она не побывала, а все эти кошмары ей просто приснились. Так что отчётливо даже себе не могла сказать, было это или нет.

Азия шла довольно долго по песчаным барханам и дюнам. Среди которых росли прекрасные ярко-салатовые растения — ивы-котики. Несколько раз в году на них появлялись цветы в виде пушистиков.

"Я не думала, что оружие такое тяжёлое и надоедливое", — по-детски злилась про себя девочка на пистолет. Если бы не его психологическое воздействие на людей, она бы его уже давно выкинула, а так сама не могла. А кто бы просто так выбросил пистолет?

Песчаная пустыня очень сильно напоминала собой дно светлого океана. Азии постоянно казалось, что вот-вот мимо проплывут какие-нибудь летающие рыбки.

— Этот проклятый Видимый Альков не приближается, — расстроено дулась на себя Азия. — Может его вообще, нет.

Она бы уже давно повернула назад, но позади у неё ничего не осталось. Девочка словно шла и чувствовала, как пустыня поглощает за ней её следы на песке, не давая вернуться.

Как долго она добиралась до Омикрона из Эвэдэ: на лайнере и на поезде, кстати, первый раз видела то и другое. И всё-таки все дороги вели её в Омикрон.

Сколько времени прошло с того ужасного утра в Эвэдэ. Два дня, а казалось, что прошла целая жизнь. Как сильно чувство опасности уплотняет время. Она стала старше, набралась нового опыта. Может быть, Омикрон это то место, в котором ей суждено наконец стать принцессой.

Мысли о себе как о принцессе, навевали улыбку на Азию. Она в глубине души всегда мечтала об этом больше всего. Это было словно целью её жизни. Это в своей сущности власть, ради которой сражаются и гибнут многие люди. Но это ещё и красота, грация, утонченность. Понятие принцессы для Азии значило гораздо больше простого слова "власть". Это была мечта. Которую нельзя понять и нельзя пощупать. И нельзя объяснить. Возможно, просто милый рай где-нибудь на краю света мог бы стать для неё королевством. А возможно она хотела оказаться коронованной принцессой в замке Астрайдеров, правителей северной Альсары. Азия не сильно понимала, просто мечтала об этом и всё.

Азия слово "принцесса" применительно к себе никогда не воспринимала отдельно от понятия эстетики. Дарить людям красоту — было её призвание. Она не хотела быть магнатом или диктатором. Эти слова не несли в себе ничего красивого и романтичного.

А быть принцессой — это для неё. Жаль, что её жизнь в Эвэдэ ей такого шанса не давала. Но теперь у неё новая жизнь и она сможет доказать всем, что она достойна. Азия в этом абсолютно не сомневалась.

Идти становилось всё тяжелее, солнце припекало. Пятки погружались в песок, утяжеляя ходьбу. А босиком идти было невозможно, песок был сильно горячим.

"Как жаль, что здесь нет никого желающего, мне помочь", — переживала про себя Азия.

Очень сильно хотелось пить, как она раньше не подумала про еду и воду. Раньше ей никогда не приходилось о таком думать, обо всём думал Боск.

"Ну, еда то ладно, мне не вредно бы немножко похудеть", но пить хотелось очень сильно. Так что во рту пересохло.