Майкл Муркок - Черный коридор

До сих пор помню, как они, плечом к плечу, надвигались на меня, сжимая кулаки. Их могли остановить только пули. Сначала я выстрелил в итальянца, а потом покончил и с остальными… Все согласились, что я поступил правильно. Мы избавились от тел, выкинув их через шлюзовую камеру… и иногда я с ужасом думаю, что они до сих пор неподалеку от корабля…»

Райн захлопнул журнал и судорожно вздохнул.

Очнувшись от тягостных воспоминаний, он подумал, что пора бы и Джозефине появиться здесь. Джон по-видимому не стал будить всех одновременно, опасаясь сбоев.

Райн спрятал журнал под подушку и снова лег. Он представил себе, как к нему врываются повзрослевшие сыновья, и незаметно для себя уснул, убаюканный радостной картиной.

Запрос: «Почему введены ложные сведения?»

«У меня были слуховые галлюцинации».

Райн увидел себя за пультом управления. Предусмотренные регламентом процедуры он уже провел, но его гложет мысль, что в своих действиях он допустил какую-то неточность. Он сделал запрос, но на экране компьютера стали появляться отрывочные фразы с неуклюжими потугами на юмор. Райн еще раз проверил показания приборов, чтобы выявить источник помех, затем повторил запрос. Бессмысленность ответов взбесила Райна, и, не сумев избавиться от кошмара даже обнулением, он принялся колотить по пульту чем-то тяжелым — кажется, он выломал спинку кресла.

На экране возникли слова:

«Это уничтожение».

В гневе Райн отвернулся от экрана. Его взгляд упал на иллюминатор — за ним опять маячили лица танцоров, плоские и круглые, как недопеченные лепешки.

Он в ярости повернулся к компьютеру и, ударив кулаком по наборной панели, проорал прямо в экран:

— Это ты, мерзкая железяка, позвал их, чтобы поиздеваться надо мной! Ты с ними заодно!

«Научный прибор не может быть на чьей-то стороне. Он объективен и прагматичен».

Ответ компьютера окончательно взбесил Райна.

— Ты нарочно тиранишь меня и намеренно выводишь из равновесия!

«Тонкая техника предусматривает автоматическую диагностику всех частей и обладает способностью к самовосстановлению. Люди на корабле — часть машины. Цель — сохранить все части целыми и невредимыми. Повтор сообщения: сохранить целыми и невредимыми».

— Ну, держись, поганец! Сейчас получишь! — зарычал Райн, вновь замахнувшись спинкой кресла.

Внезапно перед ним появилась приятная пожилая дама. Это его мать, Надежда Демпси. Именно в ее честь Райн и назвал звездолет. Она с осуждением покачала головой и недовольно проговорила:

— Откуда ты набрался таких словечек? И такой грубый тон! А манеры!

В ответ он совсем по-детски пожаловался на обидчика:

— Да-а, он дразнится! Скажи ему, чтобы не дразнился!

Она повернулась к экрану и строго сказала:

— Да как ты смеешь обижать ребенка, пустоголовый железный болван? Сейчас — же прекрати это безобразие!

Но тот в ответ исполосовал экран совершенно непотребными словосочетаниями.

Возмущенный Райн перенес гнев на мать:

— Ты даже этого не хочешь для меня сделать! Ты и прежде никогда не была милой и доброй!

И тут респектабельная дама внезапно превратилась в безобразную старуху из его кошмаров…

От невероятного ужаса он зашелся в крике…

Райн открыл глаза и увидел возле постели Джозефину с зажатой в руке пустой ампулой из-под продитола. Она ласково коснулась его плеча:

— Скоро полегчает, милый. Ты так кричал…

Услышав родной голос, Райн облегченно улыбнулся:

— Мне уже гораздо лучше, любимая, и думаю — не только от лекарства. А почему не пришли мальчики?

Она села на край постели и взяла Райна за руку:

— Дети еще не совсем проснулись: это довольно длительный процесс. Но скоро ты увидишь их. — Она немного помолчала, потом смущенно заметила: — Джон рассказал, каким он нашел тебя. В своем желании любой ценой оградить нас от тяжести полета ты несколько перестарался. Следовало раньше разбудить хоть кого-нибудь.

— Вот уж теперь-то я это понимаю, честное слово, — рассмеялся Райн.

Губы Джозефины сложились в знакомую слабую улыбку. Она поднялась, еще раз коснувшись его плеча, и заботливо напомнила Райну:

— Не спеши приниматься за работу. Иначе все лечение пойдет насмарку. — Джозефина сделала шаг к двери, и тут ей на глаза попался уголок красного фолианта, выглядывавший из-под подушки. — А это что там?

— Всего-навсего бортовой журнал. А ты подумала, что я развлекаюсь каким-нибудь старозаветным романом? — И когда она смущенно затрясла головой, добавил: — В нем, правда, больше личных записей, чем официальных. — О-о!..