Ник. Горькавый - Возвращение астровитянки (ознакомительный фрагмент)

— А что, раньше авторы научных статей не владели своим интеллектуальным продуктом?

— До сегодняшнего дня научные идеи, открытия и формулы не были собственностью своих авторов. Исключение научных открытий, концепций и уравнений из авторского права было величайшей исторической несправедливостью — и мы его устранили с помощью наших юристов и международного Конституционного суда. Суд не мог не признать, что уравнения Максвелла являются не менее значимым интеллектуальным продуктом, чем, например, дизайн кофемолки.

— Но как можно сделать идею чьей-то собственностью? Или формулу?

— А как оказываются чьей-то собственностью художественные сюжеты, имена героев и изображения круглоухих мышек и толстозадых мишек? Так же и формулы с идеями будут принадлежать конкретным авторам. В науке прекрасно известны авторы всех идей, формул и открытий.

— То есть учёные, разработавшие дешёвые высокотемпературные сверхпроводники, гиперлазеры и квантовые компьютеры, сейчас получают право подать в суд на любое правительство и компанию, которая использует их идеи и не платит им долю дохода! Речь идёт о всех компьютерных, автомобильных и энергетических компаниях, о всех звуко- и видеозаписывающих фирмах… да практически обо всех компаниях вообще! А ведь эти учёные или их наследники могут потребовать платы за использование научных открытий в прошедшие десятилетия! Это будут просто… астрономические суммы!

— Совершенно верно. Срок действия авторского права придуман не нами, сейчас он просто распространился и на научные труды.

— Эти иски запросто смогут разорить всех и вся!

— Конечно. Именно из-за этой юридической бомбы Конституционный суд, признав полноту авторских прав учёных и понимая возможные последствия этого решения, был вынужден срочно, даже в режиме опережения, проголосовать за наше предложение по Конвенции открытого права и правовой амнистии.

— Вот теперь я всё понял! Значит, вы загнали в угол даже Конституционный суд и заставили его принять всё, что вы хотели!

— Их заставила не я, а логика защиты конституционных интересов всех людей.

— Да, да, понимаю… Этой логике защиты очень повезло с защитником. Теперь страх перед гигантскими исками и разорением заставит все государства и частные компании искать укрытие под сенью Конвенции и нового налога! «Ура, мы спасены всего за один процент!»

— Верно.

— Но как простой производитель, например, электронных часов разберётся — кто и что сделал в его устройстве?

— Пусть он отправит один процент своего дохода в Национальную академию наук и укажет, какой продукт он производит. Учёные дальше сами прекрасно разберутся. Мы над этим работаем.

Тимоти стёр салфеткой пот с шеи:

— О боги! Интервью с вами, ваше величество, всегда были… занимательными, но я не припомню такого взрывоопасного… Вы не боитесь слишком сильно потрясти земную цивилизацию и науку? Многие эксперты говорят, что финансировать фундаментальные науки — астрономию, математику, физику высоких энергий — могут только богатые государства, остальным это невыгодно. Перевод на новую систему финансирования всей науки — целой области человеческой деятельности — вещь очень непростая.

— Мы хорошо подготовились к такому переводу. Я уверена, что представления о медленной окупаемости фундаментальной науки устарели. При современных темпах развития цивилизации и уровне взаимосвязи научных разработок и технологий теоретическая физика и фундаментальная генетика становятся очень выгодным бизнесом! Кроме того, системы государственного и международного финансирования науки и фундаментальных исследований останутся. В первую очередь изменится сектор прикладной науки, где аппетиты акул частного бизнеса будут урезаны в пользу творческих людей, а учёные перестанут быть бесправными тружениками у богачей.

— Ой, зрителям и мне самому пора отдохнуть от этой непредсказуемой королевы! Я и так опасаюсь, что мировые биржи завтра будут биться в неожиданной истерике. Всего хорошего, дорогие телезрители!

И, действительно, наутро биржу одолела горячка, но называть её неожиданной было бы неправильно.

Маугли привыкла рассчитывать свои действия не на два, а на двадцать шагов вперёд, поэтому с этой биржевой лихорадки её династия тоже собрала обильный урожай.

Оставалось проехать не больше десятка миль, но усталость и недосып наваливалась на Мэтта Уайта быстрее, чем шла к концу длинная дорога. Но устают не только люди, и рейнджер опасался за свою лошадку. Езда по каменным россыпям и мелким скользким болотам, а то и по рыхлым пескам, могла вывести из строя любую лошадь, особенно такую старую и заслуженную скотинку, как его. А в пустыне, где до ближайшего города сто пятьдесят миль, помощи можно и не дождаться. Дорога — одно название, по ней практически никто не ездит. Зимние дожди так расквасили южные предгорья Ксанаду, что дорогу не раз пересекали речки, не отмеченные на карте, и их приходилось медленно преодолевать вброд.