Array Полдень XXI век - Журнал Полдень XXI век 2005 №1

Душа Сталина где-то затаилась, хорошо если в таракане.

Кошиц почему-то перестал писать стихи, что есть несомненное благо. Более того, даже пожертвовал Костикову храму какую-то сумму на создание воскресной школы. Единственное, куда следует сейчас вкладывать деньги, — это дети. Он это понял.

Кстати, о детях. Мы с Сигмой ждем прибавления семейства. Сейчас она не работает, мы вместе обустраиваем нашу новую квартиру, купленную на деньги, вырученные за фиктивную душу Грибоедова, и иногда вспоминаем месяцы безумной гонки за душами, за славой и деньгами, за так называемым благом человечества.

Человечество обойдется без наших благ. Быть как все — единственное благо, которое мы выбрали. Костик правильно написал про «незримый свет», который есть в каждой душе, если ее не выворачивать наизнанку.

Немалое село — с две сотни изб да клетей наберется. Половина крыш топорным тесом хвастает. Опять же: амбары новые, огороды — все подворья застроены. Знать, зажиточных хозяйств вдосталь. И впрямь, что ли, желтопуз-переросток рядом вьется?

А в округе что? Луга добрые, пышные — скотине приволье. На сто верст в любой бок отойди — травы солнцем пожгло, а здесь уродило. Река излучины гнет, село обтекая. Вислогубым утесом глядится в нее каменный кряж.

Все, как та заполошная пеструха поведала. Вот и думай: Горынич какой недобитый пещеру себе сыскал али Грозила узкоокая в омуте поселилась.

Латник залез рукой под бармицу, сдвинул шелом и почесал затылок. «Покон витязный» ясно требует: борони красу женскую и честь девичью. Птица же, в пути встреченная, весть пропела недобрую — будто портят здесь девок почем зря, а те сраму не имут, защиты не требуют.

Год назад еще молва пошла, будто здесь люд пропадать стал, да все одни бабы. Но потом перетолки стихли. Затаились? Ведь всем ведомо, что змий, пусть и удачу несет, шибко до девственниц охоч. Чует он их исправно, да раз-другой за месяц к себе требует. Неужто селяне решили и змия удержать, и девок не терять? Поганых щедрот ради честь девичью ругают?!

Глянем, что к чему.

Он тронул коня.

Может, и не так думал вставший на дорожном холме витязь — ручаться не буду. Но прибыл он сюда, клюв даю, за драконьими головами. Не из-за того ли, что юдоль нескромная подвигает, а потому, что сказ мой занозой в сердце сел.

Кречета при нем не было — не стал друга в свалку тянуть. Я мягко спустилась на булатную доску плеча (лапы врастопырку — скользко!) и завела разговор:

— Великих побед тебе, храбрый богатырь.

Вздрогнул он под зерцалом аль нет — не понять. Но голову повернул неспешно, и во взгляде степенном ни искорки чувства не мелькнуло.

— От великих побед реки крови льются. Мне и малых достанет, коли славные будут.

Вот так выговорил. Видно, не рад встрече.

— Кто же будешь ты, пичуга неведомая? Прошлый раз не успел спросить — кречет тебя спужал. Перепелка? Мелковата вроде.

— Бегунка я. А как тебя величать?

— Зови меня Мечиславом.

— Ты дракона идешь воевать?

— Разве в селе желтолицые поселились? Али мы за китай-стеной очутились? Не за драконом еду, а за змием Горыничем.

Чует сердечко мое, доведется рвать отсюда крылья несолоно хлебавши. Моим словам он не внемлет, как пить дать. Однако попробую. Может, он не больно мудролобый.

— Твои доспехи броневые делают тебя неуязвимым. Но и нерасторопным тоже. Смог бы ты добраться до села, коли б не лошадь твоя ломовитая?

— Говори, чего хочешь? Нечего зазря клюв чесать.

— Многих видела я, кто на змия вышел да вкусил пораженье. Помочь тебе хочу совладать с ним. Не одним мечом булатным биться надо, а и хитростью.

Я умолкла, дожидая, пока он запросит продолжения. Но витязь молчал. Медленно топтала растресканный тракт лошадь, неторопливо приближалось село. Устала ждать.

— Станешь змия снаружи рубить — до седьмой головы не дойдешь, меч затупится. Как почуешь, что тяжко — бросай сечу да разговоры веди. Коли убедишь его проглотить тебя живьем — изнутри исполосуешь. Я уж тебе присоветую, что наплести.

Он меня врасплох подловил. Ехал увальнем — лишний раз шелохнуться лень, а тут — раз! — и я у него в кулаке. Целиком поместилась. Ручища!

— А тебе какая в том выгода? — спросил он.

— Обидел он меня, — я еле выговорила. — Не сжимай. Раздавишь…