Array Полдень XXI век - Журнал Полдень XXI век 2005 №1

Но они занимались совсем другим. Они уничтожали тараканов. И вызвала их мадам Полуэктова.

— Вот хорошо, что вы пришли, Евгений, — сказала Полуэктова. — У вас тоже нужно продезинфицировать. Вся квартира должна быть обработана.

— Зачем?

— У вас ведь тоже есть тараканы!

— Есть, — кивнул я, вспомнив Иосифа. — Но они… нам нужны.

— Как это? Не спорьте, вот предписание ЖРЭУ, — и она потрясла в воздухе какой-то бумажкой.

— Ну, мы начинаем! — бодро сказала одна из теток и направила шланг на стену.

Из шланга полился поток мутной жидкости.

Я бросился обратно в нашу комнату.

— Си, тараканов выводят!

Си мгновенно подхватилась и стала собирать нашу тараканью лабораторию. Она и не подумала идти качать права и заявлять о неприкосновенности жилища, потому что к тому времени отношения с Полуэктовыми достигли полной враждебности. Дело уже не ограничивалось участковым, мадам Полуэктова подала на меня в суд, требуя лишить права на жилплощадь. Между прочим, в ее исковом заявлении фигуроровали и тараканы.

«…А также занимается искусственным разведением тараканов», — так она описывала наши опыты. Если бы она знала правду!

Си собрала наши стеклянные банки, обтянутые сверху марлей, в большую сумку, переложив их полотенцами, чтобы они не брякали, засунула в карманы спиротехнику и выпорхнула из квартиры, сообщив мне:

— Я буду в Ботаническом саду!

А я остался воевать с тараканами. То есть, прошу прощения, с тетками.

Несмотря на мои протесты, тетки вторглись ко мне и залили комнату вонючей жидкостью, так что я едва успел схватить клетку с попугаем и тоже сбежать в Ботанический сад.

Между прочим, попугай Мамалюк (имя дала Сигма) при покупке был проверен на наличие души и таковой не обнаружил. Сигма тщательно подбирала ему душу, обследуя разные растения, и остановилась на душе старого дуба, который в разные времена был мамонтом, татарским сборщиком податей Мамалаем и актером Мамонтом Дальским. То есть прослеживалась какая-то тенденция в имени.

Сигма сидела на скамейке в укромном уголке сада и, нацепив на нос спироскоп, разглядывала цветочки. Все банки с тараканами грелись на солнышке. В банке с тараканом Иосифом, вероятно, происходил съезд партии, потому что все тараканы выстроились в правильное каре и в такт взмахивали усами.

Я поставил клетку с Мамалюком на дорожку и сел рядом с Сигмой.

— Ничего страшного, проветрим комнату, — сказал я.

Сигма повернулась ко мне, не снимая спироскопа.

— Джин, у тебя душа куда-то съехала, — сказала она.

— Куда это она съехала? — недовольно спросил я.

— Ну, там где-то, в животе, — пояснила она.

Это мне не понравилось.

— Скажи лучше, как нам быть с соседкой…

— Я уже придумала, — сказала Сигма. — Увидишь.

И я действительно увидел.

Через три дня Полуэктова забрала свое исковое заявление и сообщила мне об этом. К этому времени мы хорошо проветрили комнату и водрузили банки на место, но новых тараканов брать было негде — тетки поработали на славу. Всякая другая мелкая живность подходила плохо: мухи и божьи коровки летали, муравьи были слишком мелки, а пауков фиг найдешь.

Получалось, что тараканы были идеальным местом для помещения душ. Это наводило на размышления.

Однако не успели мы как следует поразмыслить — откуда же брать материал для опытов, как Полуэктова принесла нам полный полиэтиленовый мешок тараканов.

— Я была на даче, — сообщила она. — Берите, Симочка! Я знаю, что они вам нужны!

Си поблагодарила.

Мы вытряхнули тараканов в новую банку.

— Что случилось? — спросил я Сигму.

— Я сменила ей душу. Теперь в ней живет Тимирязев, — ответила Си с таким олимпийским спокойствием, будто речь шла о смене прокладок.

Успех с заменой души окрылил Сигму и придал сил Костику. Дело в том, что автор двух великих изобретений — спироскопа и спирососа — не только не получил денег и славы за свои изобретения, но и не имел даже морального удовлетворения.

Ну, его очки видят, где в человеке душа.

Ну, его присоска может вытягивать эту душу и водружать на новое место.

А что в этом толку?

Всякий ученый, да и не только ученый, всякий творец, скажем так, работающий бескорыстно и увлеченно ради самой идеи, рано или поздно, когда достигнут результат, жаждет известности и как следствия этой известности — каких-то материальных благ.

Можно продать рукопись, как говаривал поэт. Можно и нужно.