Петр Гурский - Меломаны

Мне хотелось рвать и метать, только вместо этого я как болван стоял посреди улицы. Но я уже мог размышлять, и этот процесс шел все живее.

Весенний Розмарин, закостеневший пердун, игрался со своими собаками возле развалин того, что он называл своим домом. Псы были ужасно ленивые и дурнее всего, что может передвигаться, но у старика была к ним слабость, именно с ними он привык терять остатки своего времени.

- Вот видишь, Дирижер, сколько лет человек пахал, пахал, а теперь, пожалуйста, не имею ни шиша, - сказал он. - Когда-то, да-а, когда-то и я пожил. Но ты же знаешь, война дала, война и забрала, разве не так?

В свое время он занимался наркотиками. Был он в почете, пока у него не поехала крыша. Купил как-то раз не то, что надо, потерял репутацию, и конкуренты мигом выставили его с рынка. Короче, не повезло. Теперь вот он игрался с собаками.

Мы зашли в его хибару и там, среди старых одеял, матрасов, разбросанных консервных банок, одежек, обуви, какой-то другой рухляди, еле нашли местечко, чтобы присесть.

- Ходят слухи, что ты сейчас работаешь на Маленького Принца, - сказал он.

Собаки зашли за нами и легли возле своего хозяина.

- Так ты еще неплохо стоишь, - заметил я. - Еще имеешь ходы-выходы.

- Имею, имею. Ходы, выходы, информацию, иногда и пригодиться могу. Кому-нибудь такому, как ты. Если, конечно, у тебя есть чем заплатить.

- Есть, - коротко сказал я.

На этом долбаном свете платить нужно было за все. На шару ничего не давалось. Ай, Контрабас, Контрабас, счастливчик хренов...

- Что тебя связывает со скрипачом? - спросил я.

По лицу Весеннего Розмарина пробежала тень.

- Да, я знаю, что ты меня там видел, - согласился он. - Но ты же знаешь и то, что я завязал. Со всем на свете. Не вступаю ни в какое дело. Разглядываюсь повсюду, но ни во что не влезаю. И продаю лишь то, что знаю. А знаю я много чего, и это самое лучшее.

Я кивнул. Пусть даже я и видал его два дня назад в "Голубом Щите", все равно не думал, чтобы он был замешан в это дело. Когда-то, любое место, где он выставлял свою рожу, начинало вонять. Теперь все поменялось. Он сам уже ничего не организовывал. Ему хватало того, что мог следить, наблюдать. Он появлялся там, где что-то происходило, заглядывал в разные укромные местечки, и что самое удивительное, умел на этом заработать. Нюх у него был отменный.

- Этот чувак блефует, - сказал я. - Притворяется, что колдует, только все это химия. Никакая не магия, а просто химия.

Весенний Розмарин усмехнулся.

- Ты так считаешь?

- Ну, точно не знаю, но это должно быть какая-то отрава. Может наркотик? Что-то усыпляющее. Вчера у меня было что-то подобное в выпивке. Вот только с этим что-то не вяжется. Там не все пьют, во всяком случае, не одно и то же и не в одно и то же время. А когда скрипач начинает играть кондрашка хватает всех одновременно. Даже не знаю, замешан ли в это дело бармен. Но все равно, никак не догоню, как оно все там происходит.

Старик покачал головой и наморщил брови.

- Двадцать лимонов, двадцать лимонов, и я выкладываю тебе все как на духу.

Вот тут он уже пересолил.

- Я только хочу знать, что это за средство.

- Это все сложно, немного, конечно, но на двадцать лимонов хватит.

Только я все еще не был уверен, стоит ли таких бабок то, что расскажет мне Розмарин.

- И это все закончит раз и на всегда, Дирижер, - сказал он. - Я тоже не верю в чудеса. Один раз я позволил себя наебать, только это уже не повторится. Я умею глядеть. Хорошо умею. Когда я выложу тебе все, что видел тогда в заведении, а тогда видел много интересного, ты просто пойдешь туда и прикончишь кого следует.

- Даже если этот тип пуленепробиваемый?

- Ой, Дирижер, не строй из себя такого наивняка!

Я сдался. Что ж, такие времена. Принц за убийство платил мне сто пятьдесят лимонов, за информацию мне приходилось выложить двадцать. Человеческая жизнь совершенно потеряла свою ценность. Плохую профессию я выбрал. Нужно было становиться шпиком.

- Послушай, деньги получишь, когда Принц заплатит мне.

Он поглядел на меня. Согласился. У него тоже были свои способы забирать долги, а у меня вовсе не было желания когда-нибудь проснуться с отпиленными ногами.

- В твоей выпивке ничего не было, - сказал Розмарин. - Это все газ. Газ очень редкий, просто так не купишь; во время войны им пользовалась разведка. Я бы и сам не сориентировался, если бы когда-то, по работе, не столкнулся с чем-то подобным. Действует очень мягко, как галлюциноген, сразу никогда не заметишь. Если бы у меня было что-то подобное, уж я бы использовал его получше.