Михаил Харитонов: Между волком и собакой

- Почему ты думаешь, что я сделаю это?

- Потому что ты этого хочешь. Пожертвовать собой ради меня. Я знаю, что это так. Я сама воспитала в тебе это желание.

- Если меня выгонят, я не закончу образование. И надежды на работу у меня не будет.

- Да. Тебе придётся существовать на социальное пособие. Если за три года, которые мне остались до окончания школы, ты не потеряешь формы, я, возможно, возьму тебя на работу к себе. Ты осведомлён о моих планах. Не обольщайся: маловероятно, что ты не опустишься за это время. Ты не самый лучший.

- Возможно.

- Я хочу, чтобы ты всё знал. Я не люблю тебя. Да, я никогда не говорила тебе этого вот так, открыто и честно. Но ты ведь всегда это чувствовал, не правда ли? И ты был согласен на меньшее. Тебя устраивало, что я позволяю тебе себя любить. Какое-то время ты был даже счастлив. Пришло время расплачиваться за своё счастье, мальчишка.

- Мне нравится, когда ты называешь меня мальчишкой.

- Конечно. Тебе нравится быть мягким, податливым, доминируемым. Тонко чувствующим. Слабым, короче говоря. Всё, у меня больше нет времени. Да или нет?

- Давай коды базы.

- Ты меня разочаровал. Я надеялась, что ты всё-таки откажешь мне. Найдёшь в себе силы послать меня подальше. Но это значило бы отказаться от меня самому, а не быть отвергнутым, не так ли?

- Нет. Я делаю это, потому что я люблю Тебя.

- Вздор. Ты ничего не понимаешь в психологии, Владик. Такой человек, как ты, ни за что не откажется от любимого им типа страдания. Тебе нравится любить, быть отвергнутым, и хранить верность. И думать, что отвергнувший всё-таки любит тебя. Или хотя бы начнёт уважать за его муки. Обычный набор глупостей, знаю его наизусть. Открой окно доступа к общей базе интерната.

- Сделал.

- Теперь нажми на кнопку "административный доступ".

- Да.

- Что ты видишь?

- Она требует код доступа.

- Ничего не пиши туда! Сейчас я перехвачу управление.

- Ты долго.

- Жди.

- Я жду.

- Жди.

- Ну?

- Не нукай. Вот. Теперь просто нажми ввод.

- Опять хочет код доступа.

- Снова ввод.

- Что теперь?

- Что ты видишь?

- Ничего пока.

- Идёт проверка целостности базы. Жди...

* * *

- Что он там?

- Ай-ай-ай, Викуся, как нехорошо ты делаешь! Что это ты подсунула бедному влюблённому мальчику?

- То самое и подсунула. Прав ты был, Аркадьевич.

- Ну дык! Я в таких случаях говорю...

- Она всегда может сослаться на то, что просто ошиблась.

- Ну да. А мы её за ушко да на солнышко.

- Она знает. Но на самом деле её это не интересует. На самом деле она хочет...

- Понимаю, понимаю... Натан Аркадьевич! Может, брать их?

- Ну, давай. Высылай своих архаровцев. Пусть привезут сюда голубчика тёпленьким. И побыстрее. Мало ли что.

- Да всё нормально будет.

- А её просто вызови.

- Придёт?

- Куда денется? Придёт, голуба. Ещё и рыдать тут будет.

- Уверен?

- Ну, не то чтобы уверен. Но чует моё сердце - без сырости тут не обойдётся.

* * *

Единственное, чего Владиму никак не удавалось - это изобразить удивление. Когда открылась дверь, руки санитаров взялись за спинку коляски, и повезли его в директорское крыло, он уже успел закрыть канал связи с медицинской базой. Разумеется, кое-что можно восстановить, но это потребует времени и усилий.

Или они следили за нами с самого начала? Скорее всего, да. Ухищрения Виктории в лучшем случае помогли выгадать час-другой. И совершенно напрасно. Он успел внести изменения в базу. Но у Ники так и не будет своих волос - во всяком случае, до окончания школы. Потому что они сейчас всё восстановят прежнюю номенклатуру назначенных лекарств, и соответствующие тому дозировки.

Может быть, это и к лучшему.

Интересно, сможет ли он из пособия оплачивать доступ в сеть? В таком случае, он смог бы связаться с Юриком, а тот мог бы помочь с текстами курсов. Особенно с математикой. Не стоит терять времени даром...

Он думал о ГМ-анализе, когда его кресло вкатили в кабинет Натана Аркадьевича.

В директорской были все: сам Натан Аркадьевич, Петров, и даже Вень-Борисыч сидел на том же самом месте, что и всегда, перелистывая какие-то бумажки.

Санитары довезли его коляску до середины ковра, и отправились проветриваться в коридор.

- Ну что ж, молодой человек, - начал Аркадьевич. - Вы истерик тут закатывать не будете? Очень, знаете ли, не хотелось бы.

- Не буду, - ответил Влад, пытаясь улыбнуться. Улыбка получилась неубедительная.

- И партизана на допросе изображать тоже не нужно. Чистосердечное признание облегчает участь. Есть такая предками данная мудрость народная...