Шофёр сидел на своём месте, сжимая баранку побелевшими пальцами, как утопающий последнюю соломинку. Ехать было некуда, новых приказов не поступало, и обезволенный мозг впал в ступор. Влад добыл из чемоданчика шприц со спокухой и пустил ему по вене подходящую дозу. В принципе, можно было бы обойтись своими средствами: защёчные железы вырабатывали прекрасное естественное снотворное. Оно бы и лучше, но тратиться сейчас не хотелось. Мало ли.
Он вышел, с силой раздвинув закрытые двери автобуса и направился к кладбищенской ограде. Дождь присмирел: не хлестал струями, а тихо накрапывал.
На кладбище было пусто и тихо, вокруг - тоже. Только где-то очень далеко, в загоризонтной темноте, дёргалось и порыкивало большое и очень тяжёлое - не то трактор, не то экскаватор.
Что-то зашуршало за спиной. Влад оглянулся, но увидел только мокрые красные огоньки автобуса. Присмотрелся. Почему-то обратил внимание на голубую полоску на мятом боку. Потом сообразил, что смотрит вторым зрением, а мёртвая вещь не излучает цветной ауры. Полоска, однако, почему-то упорно отливала в светлую синеву. Психика шутит? Или какая-то ассоциация? Напрягшись, вспомнил, чем навеяло: "...до отверстия в глобусе повезут на убой в этом жёлтом автобусе с полосой голубой" - это была строчка из журнальной подборки поэта Бориса Рыжего, и ещё что-то там было такое тра-ля-ля про ударные и безударные гласные: он читал это под белой больничной лампой после обхода, а рядом стояла вычурная кружка с кровью, точнее говоря - с кошмарной, совершенно несъедобной смесью, чего стоит хотя бы коктейль из Игоря Игоревича с его почками вкупе с леночкиной, приторно-сладкой от ранней беременности... нет, употреблять это по назначению было никак невозможно, но смотреть на кружку - по кайфу, потому что на ней написано "дорогому Владиславу Сергеевичу Цепешу в день рождения от коллег", и глаза пощипывало, и журнальные строчки расплывались: "похоронная музыка на холодном ветру... прижимается Муза ко мне - я тоже умру... духовые, ударные в ритме вечного сна... о, мои безударные "о", ударные "а"... и это были, чёрт возьми, хорошие стихи, и светила больничная лампа, и он знал, что находится на своём месте.
Всё-таки у меня правильная работа, думал Влад, осторожно пробираясь среди могил. Правильная работа и правильные ребята. Хотя сначала - когда он решил, что больше не будет скрываться - приходилось тяжело. Разговаривать с каждым, объяснять, убеждать, что-то доказывать, ужасно нелепо и унизительно... Но потом всё образовалось. День за днём, неделя за неделей, дежурство за дежурством - всё утряслось, всё встало на свои места. И теперь ему не приходится воровать краску из холодильника - холодную, невкусную, с лимонкой и цитратом натрия, или, того хуже, с гепарином, от которого его выворачивает... Или, скажем, устраивать кросс по солнечному коридору, на бегу отбрехиваясь от предложений покурить и поболтать. И много чего ещё не.
Ну конечно, над ним время от времени стебаются. Хотя бы эта вечная ресторанная хохма Генулика - "мне средней прожарочки, а вот этому господину, пожалуйста, прожарка ну са-а-амая минимальная... и красненькое подайте, он у нас по красненькому". Бесполезно говорить, что из человеческой еды он предпочитает ту, в которой нет даже следов крови животных, а свинину он теперь вообще не переносит ни в каком виде: свиная кровь похожа на испорченную человеческую и от этого особенно противна... А Фирочка презентовала ему диск с "Дракулой Брема Стокера" и тюбик с французским кремом для загара. А тот коктейль с краской и томатным соком?.. Да хрен ли. Медики - народ своеобразный. Чувство юмора у них, так сказать, сильно профессиональное.
Зато... Зато, скажем, питается он регулярно и разнообразно: ребята входят в положение и, так сказать, складываются. Правда, у Игоря Игоревича пиелонефрит, что изрядно портит вкус продукта, а у Виолетты Михайловны сложная женская судьба, сильно ударившая по гемоглобину. Но есть здоровый кабан Генулик, у которого высокое давление, так что небольшое кровопускание ему только на пользу. И Фирочка Отколупова, у которой в венах течёт настоящий нектар - однажды он не удержался и махнул зараз граммов двести... А теперь ещё и Танюша, которые в обеденный перерыв заходит к нему в кабинет, и, ужасно краснея, лепечет - уже расстёгивая пуговки и обнажая пульсирующую жилку на шее - "вы, Владислав Сергеевич, уж пожалуйста, засосов не оставляйте, я замужем"... Хотя он никогда не оставлял - только аккуратные точечки, заживающие буквально за пять минут. Танюшка, кстати, по секрету шепнула Михайловне, что её эта процедура ужасно возбуждает, а иногда - "ну когда он это... в шею... этими своими клыками... аж ноги подгибаются... если честно, кончаю". А недавно он нарвался на нахальную практикантку в готическом прикиде. Которая, когда ей про него рассказали, напросилась угостить своей краской. После чего заявила - "мне кажется, такие вещи должны быть взаимными". А пока он соображал, что она имеет в виду, встала на колени и расстегнула ему брюки... Хорошо хоть никто дверь не открыл. Н-да, молодёжь. Мы такими не были. А может, кстати, и зря, что такими не были, гм, гм...
Читать дальше