Михаил Харитонов: Зимы не будет

Цитата из Пушкина была крохотной: одно полное четверостишие и две строчки, обрывающиеся разговором о ценах на сукно.

В принципе, обнаружение неизвестного стихотворения позднего Пушкина было событием экстраординарным. Виталий Игнатьевич, однако, с самого начала почуял, что никакого события не состоится. Начальство интересовалось ровно одним - точно ли это Пушкин. Виталий Игнатьевич склонялся к последнему, что и попытался обосновать - на десяти страницах мелким почерком. На следующий день Лизолькин лично посетил комнатку Шпулина и положил ему на стол стеклянную рамку. Между стеклами находился оригинал письма, изрядно попорченный временем, но вполне удобозримый. Через два часа он забрал письмо назад - к тому моменту шпулинские подозрения переросли в уверенность.

* * *

- Вы блестяще себя проявили, Шпулин. - Лизолькин с видимым неудовольствием подписал последнюю бумагу из папки. - И очень вовремя. Вы об этом знать не могли, но как раз сейчас мы решали вопрос о пополнении...

Самым поразительным казалось, что Лизолькин нисколько не волновался. Несмотря на то, что второй человек, находящийся в кабинете, мог в любой момент стереть полковника в порошок. Тем не менее Виталий Игнатьевич чувствовал, что сейчас обычная большевистская иерархия почему-то не работает - как будто Лизолькин и тот, второй, были в каком-то важном смысле равны.

- А я вот был против кандидатуры товарища Шпулина. - Второй человек резко развернулся. Блеснуло знаменитое пенсне. - Вы не знаете, почему это товарищ Берия против? Потому, - Берия гадко растянул губы, сделавшись похожим на злую лягушку, - что товарищ Берия знает людей. И ему не нравится, что советский гражданин Виталий Игнатьевич Шпулин, он же Гороблагодатский... очень слишком, - здесь он запнулся, - любит советскую власть. А ведь гражданину Шпулину совсем-совсем не за что любить советскую власть. Хотя бы как интеллигентному человеку. Вы ведь интеллигентный человек, гражданин, э? - Он в упор уставился на Виталия Игнатьевича.

Шпулину показалось, что ему в глаза заглянула сама Генеральная Линия. Но Неодолимая Сила и на этот раз выручила: веко зачесалось, он сморгнул, и наваждение пропало. В голове прояснилось. Он знал, что ответить.

- Я не интеллигентный человек. Интеллигентный человек любит рассуждать, а я люблю работать, делать дело. - Виталий Игнатьевич почти не кривил душой. - Мое отношение к власти... к любой власти, если угодно, - этот выпад показался ему уместным, - зависит от того, дает ли эта власть работу, интересную мне. В слово "дает" входит, разумеется, и оплата труда...

- Не уводите разговор в сторону, я этого не люблю, - Берия погрозил пальцем, - это все разговорчики спецов, я их наслушался... Это все - чепуха, средства. Нас интересует другое. Советская власть не с неба свалилась, э? У нее есть свои цели. А как гражданин Шпулин относится к целям советской власти?

Виталий Игнатьевич молчал, понимая, что безнадежно проигрывает разговор. Неодолимая Сила, однако, тоже почему-то не давала о себе знать.

- Хорошо, понятно, - наконец сказал Берия. - Нормальный человек. Боится, но умеренно. Потому что уверен: если бы мы хотели расстрелять товарища Шпулина, мы бы его давно расстреляли... - (Шпулин механически отметил, что переименован из "граждан" в "товарищи".) - Нормальный ход мысли интеллигента - вcе рационализировать. А если нам интересно было расстрелять вас именно сейчас? Что вы на это скажете? Что готовы? Э-э-э, нехорошо, товарищ Шпулин. Есть много вещей, к которым вы совсем-совсем не готовы. Да я не про иголки под ногти, - поморщился он, - хотя и это тоже... С чего бы нам начать? Ну вот хотя бы, пожалуй... Посмотрите на досуге. Вы же русист, вам это интересно.

Он пододвинул к Виталию Игнатьевичу небольшой томик в коричневой обложке. На ней значилось: "Н. В. Гоголь. Мертвые души. Том II".

Перед глазами Шпулина все поплыло. Как сквозь толстый слой ваты он услышал: "И устрой ему прогулку по Москве. Возьми машину во втором гараже. Поведешь сам".

* * *

- Ну конечно, Гоголя ликвидировали, - полковник сделал неопределенный жест, - опасную книгу ведь написал. Очень опасную. Так что их императорское величество подумало-подумало, да и отдало секретное распоряжение. Насчет великого писателя земли русской, да... Я читал отчет по делу, - добавил он. - Ну и вся сказка насчет сожжения второго тома - тоже. Что скажете, товарищ Шпулин?

- Что там было опасного? - Виталий Игнатьевич воспринимал происходящее, но не вполне адекватно: ему казалось, что он видит нечто вроде затянувшегося сна. Однако Второй Том был реальностью - в этом он почему-то не сомневался.