Array Журнал «Если»: «Если», 2010 № 09

— Но и этого довольно.

— Может быть, но не в том случае, когда вы в долгу передо мной.

— Мы не занимаемся сбором нелегального времени.

— Работа вполне легальна. Клиент — русский. Я устроил, чтобы он смог выкупить собственное потраченное попусту время. Минус 30 процентов, конечно. Двадцать пять из них мне, остальные пять вам.

— Нет уж, спасибо, — сказала Чемберс.

— Вы принесли мне мои пять сотен часов?

— Нет.

— Тогда отправляйтесь в Москву. В 1847 год. Высылаю вам нужные подробности. Собирайте все растраченное время до того, как клиент оставит город в 1849 году, затем перескакивайте в 1868-й и вручите клиенту его долю. Он будет ждать вас.

— Гнор…

— Найдется у вас на борту лишний соединитель ?

— Есть парочка, — кивнул Мартин.

— Хорошо. Ему понадобится один. А вам придется научить его пользоваться этой штуковиной.

— Что-то слишком много хлопот за пять процентов, — сухо заметила Чемберс.

— Неужели вы в самом деле так считаете? — Перегнувшись через оператора, Гнор нажал кнопку старта, добавив уже по-русски: — До свиданья, лузеры.

— 5 февраля, 1847,28, - проговорил Мартин. — Местное время 3:40 пополудни. Ставим задержку на ноль… Прибыли!

За открытой им дверью обнаружилась серая пелена.

— А мне казалось, ты снял задержку, — проговорила Чемберс.

— Снял.

— Тогда откуда взялась эта серая пустота?

Янина выглянула наружу:

— Разве это не двор?

Из тумана донесся приглушенный грохот колес кареты по булыжной мостовой.

— Привет тебе, Москва, — чинно поздоровался Мартин, покидая корабль.

— Только ничего не трогай, — приказала Чемберс Янине.

— А ты уверена, что мы правильно поступаем, не оставляя ее в корабле? — сказал Мартин, наставляя паузер на дверь.

— Ты хочешь, чтобы она натворила дел в наше отсутствие?

— Тонко подмечено.

Войдя в гостиную, Чемберс обнаружила в ней застывшего молодого человека, чисто выбритого, с оттопыренными ушами. Мартин покачал головой:

— Он изо всех сил пытается выглядеть ослепительным кавалером.

— Что ему никоим образом не удается, — подметила Чемберс.

Янина выдула пузырь.

— И кто это у нас будет?

— Лев Толстой, — отрекомендовал Мартин.

— Тот самый тип, который написал груду толстых-претолстых книг?

— Именно так… тот самый тип, который написал груду толстых-претолстых книг, — согласилась Чемберс. — Но несколько последующих лет он будет только играть в карты и закладывать за воротник. И заниматься еще кое-чем.

Янина приподняла бровь:

— Можно узнать, чем именно?

Чемберс настроила линию и указала на клубок переплетенных конечностей в спальне.

— Ух ты, — выдохнула Янина.

— 22 сентября, 1868,28, - объявил Мартин. — Местное время 7:51 пополудни.

Они вышли во двор, и Мартин постучал в дверь. Открыл человек в крестьянской рубахе, темная, еще не разделившаяся надвое борода его уже обнаруживала признаки седины.

— Это он хорошо придумал, когда отрастил длинные волосы, чтобы спрятать уши, — заметила Янина.

— Спасибо. Обратиться к вам мне посоветовала жена, — с легким акцентом произнес по-английски Толстой.

Янина покраснела:

— Ох, простите, я и не знала, что вы говорите по-английски.

— Я говорю на многих языках. — Толстой распахнул дверь пошире. — Прошу вас, входите. Я ожидал вас.

Они проследовали за Толстым в кабинет, Чемберс поставила чемоданчик на стол и откинула крышку. Писатель завороженно смотрел на скопление ярких нитей.

— Это и есть моя беспутная юность? — Поймав утвердительный кивок Мартина, он вновь обратил взор к яркой поре своей жизни.

— Она куда прекраснее, чем помнится мне. — Толстой повел рукой в сторону светящихся нитей и сразу отдернул ладонь. — Могу ли я прикоснуться к ним?

— Только соблюдая меры предосторожности. — Мартин достал из брезентовой сумки пару перчаток и подал их Толстому. — Иначе время рассеется.

Он показал писателю небольшую черную коробочку.

— Это соединитель. Когда вы захотите воспользоваться временем, поставьте ее сюда. Закройте коробочку, нажмите защелку. Всякий, кто находится в пределах двадцати футов от вас, ощутит поток лишнего времени. Когда вы откроете защелку или когда лишнее время кончится, вас вернут в собственный обыкновенный временной поток в той самой точке, где вы оставили его.

Мартин показал, как надо поступать, а потом убедился, что Толстой делает все правильно.

— Вы все поняли?

— Да, спасибо.

Мартин вновь запустил руку в сумку и извлек из нее отливавшую тусклым серебром емкость.