Ларри Нивен - Флот миров

– Покажи мне данные наружных сенсоров за последние пять лет до нападения роботов на этот корабль.

– Эта информация…

– Кирстен! - взорвался Свен. - Все данные касательно местонахождения отсюда убраны! Примирись с этим.

– Почему убрали только эту категорию данных? - спросила она. - Выходит, граждане уничтожили их?

– Эта информация испорчена, - нараспев произнес Дживс.

– Я не умею работать с компьютерами так, как ты, - сказал Свен. - Может быть, будь у нас больше времени, ты могла бы что-то восстановить. Но подумай: этот корабль был в руках граждан не один десяток лет. Если данные здесь были, разве они не могли заполучить их? - Его лицо смягчилось. - Не можешь же ты быть уверена , что данные просто недоступны?

Кирстен вздрогнула. Если примитивные, использующие химическое топливо ракеты превращали гв’отов в потенциальную угрозу, то как бы отреагировал Конкорданс на ее устремившихся к звездам предков? То есть, как он отреагировал после ничем не спровоцированного налета граждан на «Большой риск»? Она с ужасающей легкостью представила себе упреждающее разрушение человеческой цивилизации. Кирстен представилось: космос занят распространившимися по всем планетам триллионами людей, и так до тех пор, пока не пришли граждане. А потом?

Ей как никогда хотелось отыскать Землю. Хотелось знать о судьбе своего народа.

– Дживс, - вновь попробовала она обратиться к машине. - Мне хотелось бы получить данные об астрономических наблюдениях во время полета.

– Эта информация испорчена.

Рядом с ней стоял Свен и потряхивал головой.

– Я пошел за кофе. Что тебе принести?

– Кофе, - повторила она почти машинально. Как только Свен ушел, она постаралась не спрашивать Дживса ни об астрономических объектах, ни об исследованиях во время полета. Так устала? Даже если нужные ей данные не уничтожены, во вселенной существует чудовищное количество неисследованных объектов.

И все же…

Было что-то еще, что следовало испробовать. Наверняка. Что-то, о чем она знала . Что-то такое, что она уже делала раньше. Что-то, касающееся сравнения двух взаимоисключающих групп данных.

К тому времени как вернулся Свен с ее кофе, Кирстен ломала голову над тем, почему Дживс упорно не давал точного состояния нескольких терабайт информации, не относя ее ни к разрешенной, ни к запрещенной.

На экране радара медленно увеличивалась каменистая глыба неопределенной формы, которую Джулиан окрестил «Форт Форварда». На экране переднего обзорного телескопа, при максимальном электронном усилении, появилось доказательство наличия там жилища: люки воздушного шлюза, цепочки аварийных огней, тарелки антенн и нечеткие следы недавних приземлений корабля. Несс со всей возможной осторожностью посадил «Эгиду», выдавливая очередную впадину на грубой поверхности станции.

Джулиан Форвард вышел на связь из «подпольной» лаборатории.

– С возвращением, Несс.

– Спасибо, Джулиан. Мы одни?

Форвард раздул ноздри:

– Несс, ведь я сказал , что мы будем одни. И обещал, что никому не скажу о тебе.

Спустившись со своей мягкой скамьи, Несс потянулся, вытягивая шеи и ноги.

– Скорее всего, я ненадолго, Джулиан. Мне хотелось бы сразу ознакомиться с твоими успехами.

– Тогда прошу сюда, и начнем, - сказал Форвард.

– Все значительно ускорится, если я останусь на борту. - Не работай Несс так плотно с резервантами, он, возможно, и не оценил бы застывшей позы ученого. Форвард был оскорблен… и достаточно глубоко, чтобы переломить Несса как ветку. Несс надеялся, что этот выходец с Джинкса так никогда и не узнает, каким образом был аннулирован его исследовательский грант.

Жители резервации. Сейчас Несс не хотел даже думать о них.

– Итак, Джулиан, каково положение дел?

Форвард никогда не нуждался в иных поощрениях, нежели обсуждение его работы. Как всегда, тонкости явно выходили за пределы понимания Несса, так что Джулиан всякий раз, когда ответ казался ожидаемым, давал ни к чему не обязывающие пояснения. Но он записал все необходимое для экспертов на Херфе.

Общие наметки работ по-прежнему были достаточно ясны. Новые и новые эксперименты: одни успешные, другие нет. Сжатие стазисного поля было трудной задачей. Столь же непросто давалось и поддержание симметрии при разрушении поля. И еще труднее было удостовериться, что именно произошло или так и не произошло внутри. Там время по-прежнему останавливалось в пределах наносекунд, определяющих процесс активации стазисного поля. После этого внешними средствами нельзя было измерить ничего, кроме внутренней массы.