Наталия Осояну: Ценный груз

Алиса встрепенулась. Неужели?…

— «Белокрылый», ждите.

— Не понял… — растерянно пробормотал Гусев. — Хельга, что значит — «ждите»? Доложи обстановку. У нас проблемы?

Минутная пауза показалась Алисе бесконечной.

— У нас гости из Центрального, — наконец ответила Хельга. — Даю канал связи.

— А меня нет дома! — пробормотал Гусев. — Я уже улетел.

— Он назвал код важности, — отозвался ИскИн. — Вы же знаете, шеф, я не понимаю шуток.

— Да, да, конечно. Давай послушаем этого… гостя.

Алиса забилась в свой угол и сидела тихо, как мышка. Она знала: сейчас отец обернется и скажет — иди-ка погуляй, ребенок…

— Доброго здорофья, господин Гусефф! — заговорил незнакомый голос со странным акцентом. — Я так рад, что успел! Меня зофут Кейр ан’Аранта, я прибыл со срочным поручением к фамм! Код фажности дефять-три-альфа…

— Я слушаю, — после небольшой паузы отозвался Гусев. — В чем состоит это срочное поручение?

— О-о, ничего особенного! Фи должны достафить на Землю груз… то есть, пассажира. Меня.

Артем хмыкнул.

— Уважаемый… мы не занимаемся перевозкой пассажиров, кому как не вам это знать? Это почтовая станция и перевозим мы почту. Кто…

— Простите, — перебил его незнакомец. В динамиках раздался странный шум, похожий на шелест. — Фи не расслишать код? Я пофторить…

— Я все расслышал! — Артём вскочил и уперся кулаками в приборную доску, позабыв о том, что собеседник его не видит. — Я начальник этой станции и несу ответственность за сохранность грузов, но я не намерен отвечать за безопасность пассажира ! Вот через пару часов мимо нас пройдет «Престиж» — попроситесь на борт, компания оплатит билет. «Белокрылый» не приспособлен для перевозки людей, здесь едва хватает места…

Снова послышался шелест, и Алиса поняла: Кейр ан’Аранта смеется.

— Но места для фашей дочери там хфатает, так федь? Не надо только нерфничать. Я не буду много кушать фаших припасофф и могу софсем не показыфаться фам на глаза, но если фи откажетесь фиполнять приказ, то на станцию можете не фозфращаться.

Гусев тяжело вздохнул.

— Хельга, — сказал он очень тихо. — Проводи гостя…

Решение взять Алису на станцию было одним из самых сложных, какие только доводилось принимать Артему. «Ты с ума сошел! — сказал Джерри Кельвин, когда из шлюзовой камеры «Белокрылого» вышел Гусев со спящей девочкой на руках. — Что мы с ней будем здесь делать?» «Что делать? — пробормотал Артём. — Не знаю. Любить, наверное…»

Все случилось слишком быстро: письмо Анжелики, в котором она сообщала о своей болезни, а потом, через несколько дней — известие о смерти и о том, что Алиса осталась одна. Он даже не успел опомниться. «Хорошие вести всегда опаздывают, — думал Гусев, растерянно вертя в пальцах два почтовых чипа, одинаковых на вид и таких разных по содержанию. — А дурные не стоят на месте…» По датам письма отстояли друг от друга больше, чем на полгода, но первое потерялось и дошло с опозданием — в итоге второе его догнало.

« Я знаю, ты имеешь право отказаться , — писала Анжелика, и он легко мог представить себе, как она склоняется над клавиатурой и непокорная прядь темных волос падает на глаза. Думать о том, что письмо, скорее всего, написано в больнице под диктовку, не хотелось. — Мы в разводе семь лет, и у тебя своя жизнь, которую я не имею права ломать. Но она и твоя дочь тоже, а больше мне просто некого попросить о помощи. Не говори только, что все обойдется — я врач, и знаю, что меня ждет…»

Да, конечно, у него была своя жизнь — станция, дрейфующая в космосе, небольшая флотилия «почтовых ящиков», ИскИн с женским именем и сложным характером. Анжелика была для него слишком яркой, слишком горячей; они оба это поняли и разошлись мирно, оставшись друзьями в той мере, в какой это было вообще возможно после развода. Алису он навещал, как только появлялась возможность, но эти встречи были мимолетны, и чаще он отделывался письмами да подарками к праздникам — но подарки, впрочем, были очень дорогие, потому что больше ему не на что было тратить жалование. С Анжеликой он старался не встречаться, потому что потом слишком тоскливо было возвращаться обратно, слишком серыми казались коридоры станции. «Запомни меня, как цветной сон», — сказала как-то Артему жена… на тот момент, уже бывшая. Он и впрямь с годами вспоминал о ней как о райской птице, ненароком залетевшей в курятник.

Они познакомились на станции, куда Анжелику прислали на практику — тогда Артем ещё не был начальником, — и на станцию теперь он привез Алису. С братом и сестрой бывшей жены он не общался и смутно припоминал, что отношения у них были неважные — к тому же, она не стала бы просить его позаботиться о ребенке, окажись всё по-другому. Мать Артема, стоило ему только заикнуться о том, что «надо где-то пристроить девочку», тяжело вздохнула и сказала: «Да, конечно, дорогой, я знаю — тебе тяжело сейчас. Пусть поживет у меня немного…» Эту фразу он смог закончить сам, мысленно: «…а потом мы устроим её в интернат».